Но какие-то другие вопросы, по которым он возражал или считал недопустимым их принятие, у него в памяти не остались.
— Верно, мы не все правильно предлагали. И Президиум Центрального Комитета и по австрийскому вопросу, и по другим поправлял нас, требовал более четкого исправления проектов, которые сдавали. Но это в практической работе бывает. Без того, чтобы Президиум Центрального Комитета не поправлял в практической работе, без этого, конечно, не обходится.
Признал Молотов и большие недостатки в подборе кадров, необходимость значительного обновления и усиления МИДа.
— Эта задача нами решается, по-моему, пока плохо. Мы должны поставить ее более серьезно.
В заключение же Молотов посчитал нужным «по всем этим частным вопросам» сделать одно общее замечание:
— Верно, товарищи, было так в практической работе, что по отдельным вопросам возражаем и предложения вносим (и неправильные в том числе предложения). Но я заявлял и заявляю: у меня нет никаких особых мнений по принятым решениям. Поэтому, будь то по целинным землям.., будь то по другим вопросам, у меня нет таких вопросов, по которым бы я считал нужным отстаивать какое-то свое мнение перед Пленумом ЦК или Президиумом ЦК или в Совете Министров. У меня нет никаких сомнений, нет неуверенности в том, что партия и ее ЦК и Президиум ЦК проводят правильную ленинскую линию. Я также признаю правильным признание ошибочности той линии, которую я занимал в югославском вопросе. Я из этого буду исходить и активно работать в этом направлении.
Итоги прений подвел Хрущев. Для начала он зачитал шифровку советского посла в Белграде о беседе с Тито, состоявшейся 29 июня, в ходе которой тот сказал, что рад будет посетить СССР в следующем году, а вот американцам придется долго ждать от него выражения пожелания посетить США и вряд ли они вообще дождутся его; что с удовольствием поедет в Египет и надеется на очень интересные переговоры с Насером, которому необходима поддержка; что Джи-лас ведет себя сейчас довольно спокойно, ибо хорошо понимает, что в противном случае ему грозит каторга.
— Вот беседа с нашим послом товарища Тито. Я думаю, что после восстановления наших взаимоотношений мы не можем похвастать хотя бы половиной такой беседы, проведенной МИДом с послом Югославии, который сидит в Москве.
Констатировав, что все выступавшие согласны с положениями, выдвинутыми в докладе об итогах советско-югославских переговоров, Хрущев заявил далее:
— Один только товарищ Молотов выступил со своими взглядами… Он в своем последнем слове также подтвердил, что остается на старых позициях. Только заявил о том, что будет выполнять решения Президиума ЦК, как подобает это каждому члену партии. Я его так понял.
— Я сказал: признаю и несу ответственность за ошибочность моей позиции, — уточнил Молотов.
Высказав мнение, что нет необходимости и дальше разбирать «неправильное выступление товарища Молотова», так как выступившие уже обстоятельно сделали это, а высказанное ими мнение было «поддержано всеми членами ЦК», и ограничившись общим замечанием, что линия, которую отстаивал Молотов в югославском вопросе, «вредная для партии, неленинская и сектантская линия», Хрущев, тем не менее, посчитал нужным рассказать о его «неправильной позиции» по ряду других вопросов, «чтобы члены ЦК лучше знали и имели более полное представление о товарище Молотове».
— Я не рад конфликту, который произошел, — сказал он. — И думаю, что никто в партии не рад этому. Но я не боюсь конфликтов.
Когда Молотов, по словам Хрущева, обычно разговаривает с другими членами Президиума ЦК, «то вроде бы мы равные». Но вот когда его «занесет», когда он «вырвется», то говорит, что 34 года сидит в Политбюро!
— И 34 и 36 лет можно просидеть… Товарищем Молотовым много просижено. Так что же теперь, ему за каждый год поклон отвешивать?
Вслед за этим и в связи с этим Хрущев высказал мнение, что «пора и давно пора Пленуму Центрального Комитета занять свое настоящее положение, свое место как хозяина в партии, как руководителя партии, как руководителя страной, и отвечать!
Продолжая иметь в виду принцип коллективности руководства, Хрущев сделал некоторое отступление к Сталину, оговорившись, что «все мы уважаем и будем уважать, всегда с уважением будем говорить и вспоминать» о нем, ибо он «после Ленина возглавил нашу партию и привел ее к величайшим завоеваниям».
Переждав аплодисменты, Хрущев продолжил:
— Другое мне было бы говорить стыдно. Я — человек, непосредственно которого поднял Сталин… Он поднял, он ухаживал, он растил, он учил… Он учил и растил на большом деле, наделе руководства партией, на деле руководства страной, на деле построения социалистического общества.
Но в последние годы Сталин «был на большом ущербе», и «у нас было много горечи». Сколько было потеряно честных людей! И если бы Сталин еще прожил, выражал свое твердое убеждение Хрущев, то сегодня не обсуждались бы ошибки Молотова. Ибо участь его, также как и Микояна, уже во многом была определена в выступлении Сталина на Пленуме ЦК, состоявшемся сразу же после XIX партийного съезда…
— И что, это было правильное выступление? Нет, неправильное… И сейчас, после конфликта и такого непонимания, которое проявил Молотов, я говорю, что это было совершенно неправильно, не соответствовало ни характеристике Молотова, ни характеристике Микояна.
И продолжил:
— Мы отвечаем перед страной за политику, за претворение в жизнь учения Маркса и Ленина! Мы, партия отвечает! А партией руководит Центральный Комитет. Ни, Молотов, ни Хрущев, ни пятый, ни десятый, а Центральный Комитет. Это надо знать Молотову, хотя он, как сам говорит, 34 года в Политбюро… И на 50-й год никто не позволит глупости делать. А если кто себе позволит, можно сказать: «Пойди на пенсию. Мы дадим тебе хороший харч, хорошее обеспечение, будем тебя уважать, но не мешай другим работать».
Через два дня после окончания пленума, 14 июля 1955 г. Президиум ЦК признал необходимым выпустить его стенограмму, а также издать доклад Хрущева об итогах советско-югославских переговоров и постановление Пленума ЦК КПСС по этому вопросу отдельной брошюрой и разослать ее партийным организациям. И вскоре члены ЦК стали знакомить с этими документами партийный актив на местах.
20 июля собрался Московский областной партийный актив в числе 2500 человек. Для участия в прениях записалось 52 человека. Слово дали только 18. Как информировал первый секретарь МК КПСС И.В. Капитонов, все они осудили ошибочную позицию Молотова по югославскому вопросу. «Содержательными» были выступления секретаря Союза советских писателей А.А. Фадеева, ректора Академии общественных наук при ЦК КПСС Ф.В. Константинова и министра транспортного машиностроения С.А. Степанова. В то же время «собрание актива не удовлетворило выступление в прениях члена коллегии Министерства иностранных дел товарища Зимянина, который выступил несамокритично и не дал должной оценки недостатков в работе МИДа и ошибочной позиции тов. Молотова по югославскому вопросу».
