С течением времени патриотические чувства Ричарда притупились, для него символом патриотизма стал успешный бизнес. Однако его дети росли на прежних идеалах родителей-американцев, когда во главу угла ставились: семья, религия, любовь к родине. По крайне мере, так казалось окружающим. Подросшие внуки вместе с матерью и отцом часто навещали дедушек и бабушек с обеих сторон, пока те не состарились и не умерли. В одну из таких поездок на Американский континент младшая дочь Ричарда, Ирэна Дэйв, познакомилась с симпатичным молодым человеком, подававшим большие надежды на политическом поприще. Окончивший недавно Йельский университет юноша благодаря своим талантам и, конечно же, родителям (его отец работал помощником сенатора в одном из южных штатов) начал карьеру дипломата. И как только влюбленная пара поженилась, Ирэна вместе с мужем отправилась в Москву, где в посольстве США в России получил должность ее муж Патрик Кроули.
Идиллию семьи Дэйвов-старших разрушило несчастье: несколько лет назад в автокатастрофе погибла Хэлен; так в одночасье немолодой Ричард стал вдовцом. Он продолжал жить, не принимая сиротливого одиночества, обрушившегося на него так несправедливо. Но постепенно житейские проблемы четверых выросших детей и внуков на какое-то время затмили потерю горячо любимой жены. Когда в гости к нему из Москвы приехала чета Кроули, привезя с собой маленькую дочь, Ричард увидел, как это юное создание похоже на его жену. Он специально и не раз демонстрировал фотографии Хэлен в раннем детстве, сходство действительно было разительным. Однако это не изменило пессимизма Ричи, разве что он как-то попросил зятя и дочь переехать к нему. Он надеялся, что подрастающая крошка Элли сможет заглушить боль потери.
Зазывая к себе близких, Ричард Дэйв и предположить не мог, что его зять завербован советскими спецслужбами. О том, что ее муж Патрик — советский агент, не могла знать и Ирэна Кроули.
По истечении недели напряженнейшей работы с документами Румянцов, наконец, получил сутки полноценного отдыха. Однако вместо того, чтобы совершить прогулку и развеяться, он половину дня просидел в гостиной, продолжая маетный анализ. На одном из фото Ричард Дэйв держал в руках предмет, очень похожий на сувенир, переданный Румянцевым другому американскому господину, Дэвиду Бросману. Которого он, между прочим, повстречал в Окленде под руку с дочерью члена Политбюро Адой Андреевной Ютваковой. Но единственное фото, на котором был заснят Дэйв с предполагаемым русским сокровищем, было нечетким и потому давало еще больше оснований предполагать, что это и есть нужный Архимандритову камень. Хотя бы потому, что его очень хорошо скрывают ото всех. Да, подобными приобретениями бизнес-элита хвастаться не любит, это явилось бы признаком дурного тона, «деревенщины», случайно попавшей со свиным рылом в калашный ряд, как выражаются советские люди.
Интересная игра… все раскручивается и раскручивается, как бесконечная пленка…
Не удовлетворенный пока некоей обрывочностью, не складывающейся в общую картину, где бы логично вписывались потеря, а потом появление бриллианта Власти, сохранение или даже передача его из рук в руки, Иван Румянцев все более раздражался. Он знал, что все равно найдет точку, которая укажет на последовательность эпизодов, равно как и на не относящиеся к делу обрывки, и тогда работать станет легче и вполне будет ясен конец этого затянутого во времени, пространстве и Истории дела…
Сегодня при разговоре с Архимандритовым, делая первый краткий анализ прочитанного, он услышал:
— Думается, Патрик Кроули не проколется, а Ричард Дэйв никогда не узнает, что его зять — советский агент. Вдовец очень хотел бы, чтобы зять с его дочкой и внучкой жили поближе от него, в Окленде. Ну что ж, если тебе это понадобится для исполнения поставленной задачи, мы можем это организовать. Подключим также завербованного советской разведкой высокопоставленного чиновника из Госдепа США и переведем зятя Ричи в посольство США в Новой Зеландии. А теперь — думай, как у нашего Дэйва без лишнего шума, красиво забрать наше сокровище…
Глава 25
Не успел Румянцев подумать, а не выпить ли ему рюмку водки (редчайшее желание для кавторанга) из стоящей перед ним пирамидальной горки с бутылками, как зазвонил телефон. Он поднял трубку, и человек, явно точно знавший, что он сейчас дома, сообщил, что его ждет к себе секретарь ЦК товарищ Архимандритов. Румянцов с сожалением бросил взгляд на пирамиду, играющую множеством бликов на бутылочных боках и донцах.
Он оделся по погоде, бросил в салон машины прихваченный с собой зонт и выехал к боссу.
В гостиной зазывно и гордо остались посверкивать три сотни бутылок; элитные напитки от водки, виски, бренди, коньяков до сладчайших редких вин отлеживались в ячейках пирамиды. В высокой подставке, держащей на себе всю хмельную коллекцию, имелись ниши, где стояли жбаны, присланные из Грузии, Молдавии, Крыма, Азербайджана, Болгарии, словом, от друзей, обучавшихся в специальных учебных заведениях ведомства, возглавляемого Арсением Алексеевичем Архимандритовым.
В гостиной в коттедже Румянцова не только аквариум с пучеглазыми рыбками, не только любимое кресло, цветы и бутылки, а еще и подарок от ветерана Международного Коммунистического и рабочего движения, члена Исполнительного Комитета Коминтерна, члена Политбюро Французской компартии товарища Жака Дюкло — богатый сувенир с его горельефным изображением и личным автографом. Иван Румянцов получил его во время визита Жака Дюкло в СССР, когда присутствовал при неофициальной беседе французского гостя с секретарем ЦК Архимандритовым. Весь инкрустированный драгоценностями сувенир также сиял в свете, разбрызганном хрустальными капельками широкой люстры.
Все вокруг так изящно играло светом, а хозяин отбыл на неопределенное время. Но вот сейчас войдет прислуга и выключит свет…
Когда референт вошел в кабинет, Арсений Алексеевич без лишних слов, лишь поприветствовав вошедшего, уведомил:
— Хочу показать тебе одно ленту.
Они прошли в кинозал, вместе с ними на стене коридора прошествовали тени: впереди — небольшая, позади — исполинская; уселись в белые, убранные в мягкое пушистое покрытие, удобные кресла.
Фильм был не о Ричарде Дэйве, как мог бы подумать Румянцов, а о встрече его босса с Бросманом, состоявшейся на вилле «Лотос», недалеко от Окленда. Судя по кадрам, события были недавними. Во время просмотра Арсений Алексеевич комментировал отдельные моменты.
После ланча оба респектабельных господина вышли поиграть в гольф. Но по каким-то причинам игра не заладилась, и они удалились в сторону живописно заросшего пруда. Их разговор начался с пустяка.
— Дэвид, не сомневаюсь, что вам известен мой источник, но в одну из поездок в Австралию, а после здесь, в Окленде, вы встречались… скажем, с дамой X. Насколько мне известно, она предприняла попытку выйти за вас замуж. Конечно, некорректно поднимать такой вопрос, но вы, Дэвид, всегда подчеркивали, что ваши жены и любовницы самые красивые в мире. Чем же вам не угодила дама X?
Дэвид с высоты своего огромного роста посмотрел поверх головы Архимандритова, пленка свидетельствовала, что над горизонтом в небе кувыркался, выполняя фигуры высшего пилотажа, спортивный самолет. Когда-то давно, еще в 30-е годы XX века, и сам Дэвид увлекся авиацией настолько, что у него возникали серьезные мысли бросить бизнес и политику. Тогда же, в 30-е годы, у него был счастливый роман с Мари Литни, одной из самых красивых женщин, отвергшей предложение стать актрисой Голливуда, но ставшей его второй женой. Но он не смог выйти ни из большого бизнеса, ни из большой политики. Благодаря первой женитьбе, на Катрин Доуэлл, дочери видного финансового магната, Дэвид заполучил весомые контракты и впервые осознал, как вместе с увеличением финансового состояния растет и его влияние в стране. А женившись во второй раз и взяв в жены Мари Литни, также дочь финансового магната, успешно занимавшегося урановым и алмазным бизнесом в Африке, он осознал свой авторитет и влияние не только в США, но, благодаря избранию в совет правления компаний тестя, и на Черном континенте.
