– Ничуть! – подозрительно покосился пан Бурьян. – Пока третья к кладке готовится, у первой уже птенцы появились. Вот я первых птенцов помогаю кормить. Приношу разных там паучков, жучков, клопов, тлей, гусениц и даже бабочек. А как только у первой жены птенцы на крыло станут и самостоятельно кормиться начнут, так тут же у второй жены яйца проклёвываются. Тогда я ей помогаю детей кормить. Так и с третьей. Всё течёт, всё меняется. Поэтому и успеваю.
– Получается, какой-то тройной отец, – заметил хмуро Лера.
– Как это вас на всех хватает? – подивился Шурка.
– Да мы – крапивники – так исстари живём, – заметил пан Бурьян.
– Оставайтесь, – вновь принялся убеждать он. – Не пожалеете. У нас как раз шесть лишних жён имеется. А кроме того, прекрасная компания, – кивнул крапивник на качающихся на ветках сородичей. – А городок наш ещё лучше. Прямо через его центр протекает прозрачный ручей. Так славно журчит на камешках – заслушаться можно. И берега у ручья обрывистые, песчаные. Если не захотите в обычных гнёздах селиться, то можно будет над ручьём в обрыве песчаные норки оборудовать. Славное местечко!
У собачьего древа
Несмотря на увещевания крапивников, друзья всё же покинули их гостеприимный городок. Через каких-то полчаса они добрались до любимого клёна девицы Пинчер. Взлетели на самую верхушку и внимательно огляделись. Инопланетян поблизости не было.
– Не помнишь, где тут точка возврата? – спросил Шурка.
– Вон там, кажется, – указал Лера клювом в сторону. – Метров пять от дерева.
Друг за другом мальчишки-крапивники заскакали с ветки на ветку, как по ступеням. Шурка хотел уже спрыгнуть наземь
и превратиться в себя прежнего, как вдруг налетел ветер. Под его дуновением все листья на клёне затрепетали. И только на нижней ветке ни один листок не шелохнулся, словно листья там были чугунные. Удивлённый Лера обернулся к другу и открыл, было, клюв. Но Шурка не дал ему слова сказать – долбанул по шее с такой силой, что Лера чуть с ветки не свалился.
– Ты чего дерёшься?! – успел пискнуть он.
Шурка опять клюнул. Да так больно, что Лера зашипел в ответ и налетел на Шурку грудью. Шурка не уступил. Через секунду от драчунов полетели пух и перья. Неожиданно один из неподвижных листьев нижней ветки пошевелился. Сорвался с дерева, коснулся земли и превратился в стражника Тимофея[131].
– Ох-ох, – вздохнул тяжело Тимофей, доставая из кармана трубку и кисет с табаком, – дела наши грешные.
– Кыш! – махнул он рукой на друзей.
– Ты что, сразу сказать не мог, в чём дело? – обижено спросил Лера, когда они отлетели на безопасное расстояние.
– Некогда было, – поправил на груди пёрышки Шурка. – Ещё чуть, и ты бы нас выдал каким-нибудь дурацким вопросом об инопланетянах. Извини, что стукнул сильно.
– Ладно, – отмахнулся Лера. – Лучше без перьев остаться, чем опять в летающей тарелке мучиться.
– Что делать будем? – спросил он.
– Смотри, сколько листьев подозрительных, – покосился на дерево Шурка. – Целый взвод висит в засаде, не меньше.
– Если сделаем преобразование, они нас тут же вычислят! – высказал Лера очевидное.
– Угу, – подтвердил Шурка. – Вычислят и набросятся. Хоть тут, хоть в нашем времени. Там их, наверное, ещё больше.
В это время с клёна сорвался второй лист. Превратился в булочного вида инопланетянина, выхватил из-за пояса лазерный пистолет и выстрелил по крапивникам испепеляющим лучом. Шурка с Лерой едва успели в сторону отскочить.
– Бежим! – свистнул Лера.
Друзья вспорхнули, юркнули в крону дерева и затаились среди густых ветвей. Взяв наизготовку оружие, инопланетная булка стала пристально всматриваться в шелестящую листву.
– Как теперь до точки возврата добраться? – шепнул Лера.
– Как тут доберёшься? – дрыгнул хвостиком Шурка. – Мимо них даже мышь не проскочит.
– Мышь, может, и не проскочит, – задумался Лера, – а вот какая-нибудь муха…
– Давай мухами станем, – предложил он. – Проберёмся по дереву, зависнем над точкой возврата, а потом на неё приземлимся.
– Давай, – согласился Шурка.
Но не успели друзья и шага сделать, как рядом с ними, прожигая насквозь крону дерева, ударил луч лазера.
– Ёлки-палки! – подскочил в ужасе Лера. – Что делать?!
– Замри! – приказал Шурка.
– А дальше? – стараясь не дрыгать хвостиком, спросил Лера.
Шурка не ответил. Лера посмотрел и неожиданно обнаружил, что друга нет.
– Шурик, ты где? – хотел спросить он и не смог произнести ни звука.
Глянул на себя и похолодел – ни клюва, ни крыльев, ни хвоста у него больше не было. Вместо пуха и перьев, под ним оказался какой-то сухой скрученный лист с сучковатыми ногами.
Палочник и листовидка
– Шурик, ты где? – спросил Лера снова, но уже телепатически.
– Да тут я, тут, – также мысленно отозвался Захарьев.
В следующий миг одна из зелёных веточек клёна пошевелилась, верхушка её раздвоилась и превратилась в две длинные лапки, между которыми обнаружилась небольшая голова с усами.
– Шурик, это ты? – присмотрелся Лера.
– Ага, – махнула лапкой зелёная веточка. – Я теперь палочник, а ты – листовидка[132].
– Чего это такое?
– Насекомые, которые сучками или листиками прикидываются, – пояснил Шурка. – Их даже птицы не замечают, так они на себя не похожи.
– Ха! – обрадовался Лера. – Теперь нас ни один инопланетянин не заметит.
Определив маршрут движения, друзья двинулись по дереву вниз. Но не успели преодолеть и половины пути, как к клёну подлетела стая тунцов. Ударилась оземь и превра-тилась в инопланетян различных форм и размеров. Были сре-ди них упитанные бутылки, крохотные коробки, сухопарые[133] карандаши, пузатые мячи, мускулистые гири и даже одна небольшая томная дыня.
– Окружить. Отследить. Схватить, – с печальным вздохом приказала дыня.
Бывшие тунцы взяли клён в плотное кольцо. А недавние листья, среди которых в основном были инопланетяне булочного вида, ухватились за ствол и принялись трясти его, что есть мочи. На землю посыпались паучки, жучки, гусеницы, листочки и сучки. Живность инопланетяне собирали в специальные коробочки. А листочки и сучки тщательно перебирали и складывали в кучу. Они так долго трясли клён, что Шурка не удержался и сорвался вниз. Одна из инопланетных булок подхватила его, повертела в руках и швырнула в мусор.
