— Лучше не надо! — Я содрогнулась. — Не просто травма глаза, а твоего глаза. Пожалуйста, больше никогда не говори об этом.
— Прости, вынужден расстроить тебя, дорогая, но я непременно буду говорить, описывая малейшие подробности… и сейчас, и после свадьбы… каждый раз, как только ты будешь нести эту чепуху про односторонность. При необходимости, если у нас родятся сыновья, я настою на том, чтобы первого назвали Джефферсоном, а второго — Эваном. Не беспокойся, я запасусь достаточным количеством бумажных пакетов.
Я убрала руки от лица.
— Чарльз, как ты можешь быть таким негодяем?!
— А тебе надо напоминать, что мое предложение включает в себя меня самого и что я перед тобой в неоплатном долгу? — Он подождал немного, потом произнес очень ласково: — Или твоя гордость не позволит тебе признать это?
— Поймал!
— Вот именно.
Мне надо было поразмышлять без того, чтобы меня запутывали. Я освободилась из его объятий, и он не предпринял попытки остановить меня. Я сидела на водительском сиденье, облокотившись руками на руль, и смотрела в никуда сквозь стену воды. Я чувствовала на себе его взгляд.
Осознав, о чем думаю, я поняла — почему и что надо делать.
— Чарльз, у меня только что появилась идея. Я ужасно привязалась к одной очаровательной старушке-артритику, которую зовут миссис Хантер. Она помешана на свадьбах и человек замечательный. Я тебе как-нибудь расскажу подробнее. Мне ужасно не хотелось с ней прощаться. Она клялась, что не переживает! Я собираюсь спросить у мисс Брюс, может ли миссис Хантер снова быть моей пациенткой.
Я так и не поняла, как это произошло, но я опять оказалась в его объятиях. Прошло немало времени, прежде чем он неохотно посмотрел на часы.
— Если мы сейчас поедем, то успеем договориться, чтобы твои вещи сняли с поезда в Ньюкасле. К тому же, если мы задержимся здесь еще хоть ненадолго, ливень просто смоет нас.
— Ой, это всего-навсего маленький дождик!
Он расхохотался:
— Эдинбург — твой город, Аликс!
Примерно час спустя Катриона второй раз за утро оказалась на грани инфаркта.
— Ты не посмеешь позвонить ему, Аликс! Это ни к чему не приведет! Я говорила тебе, он и знаться со мной не хочет! Чарли, останови ее!
Чарльз скрестил руки на груди, облокотившись на гладкий стол из розового дерева.
— Я хочу жениться на этой девушке, Катриона. Если я ее вырублю, она может передумать. А по-другому ее не остановить, если она решила что-то предпринять. И думаю, она права. Мы с тобой обязаны Робби Россу гораздо большим, чем то, за что мы отдали ему должное. И это не делает нам чести. Сделай я попытку поблагодарить, он ужасно и по праву оскорбится. Но благодарность от тебя, думаю, примет.
— Он даже разговаривать со мной не станет! Вот увидишь!
Я дозвонилась в больницу.
— Доктор Росс может сейчас подойти к телефону? Мисс Херст. Спасибо. Я подожду. — Чарльз отошел от стола. — Тебе не обязательно уходить, Чарльз. Это ведь не страшная тайна… О, Робби? Да, это Аликс. Нет, — заверила я, прежде чем Робби успел задать риторический вопрос, — я не уехала. Я обручалась.
— Что ты делала?
— Обручалась. Но я тебе не потому звоню. Я спешу сказать, что ты предатель и тупица! Я знаю, ты влюблен в Катриону. Так почему же ты не понял, что я влюблена в ее брата? К счастью, Чарльз все мне рассказал, и правильно сделал, ведь девушке надо знать, кто ее будущие родственники. А если бы Катриона мне не нравилась? И я в результате обнаружила бы, что вынуждена терпеть ее и дальше, так как она моя золовка? Подумай обо всех семейных ссорах, которые ожидали бы меня, и о моих бедных детях, которые утешали бы себя каждое Рождество, говоря себе: «Мама не из-за нас бесится… а из-за тетушки Катрионы. И когда она уедет?» Легко тебе там на другом конце провода стоять с открытым ртом как рыба. Я знаю, ты хотел только защитить Катриону, но, черт возьми…
— Аликс Херст, сейчас же прекрати эту болтовню, девочка! Что за чертовщину ты несешь?
— Просто довожу до твоего сведения, что рыцарство еще живо. Оно просто нашло пристанище к северу от границы. Тут местность просто кишит Макгалахадами[6]! Катриона стоит рядом и уже начинает сходить с ума от волнения, так как хочет поговорить с тобой. Кстати, лучше уж сказать тебе… Я передала ей твои вчерашние слова.
— Аликс, если бы я мог наложить на тебя руки…
— Ничего не выйдет, милый. Чарльзу это не понравится.
Последовало короткое молчание.
— Я хочу поговорить с Катрионой. Если позволишь, Аликс.
Я протянула ей трубку:
— Робби хочет поговорить с тобой, Катриона.
Чарльз схватил меня за другую руку, и мы бросились в холл.
— Думаешь, сработает?
— Пошли в кабинет. — Он сотрясался от хохота. — Я не думаю, что тебе удалось сделать так, чтобы они поженились сегодня вечером. Однако должен сказать, ты… как бы получше выразиться… слегка подтолкнула их в нужном направлении. Могу добавить, да поможет им Бог, если они попытаются протолкнуться обратно! Входи, пожалуйста. И что же мне не понравится? — Я объяснила ему. — Еще как не понравится! Это моя прерогатива.
Мы сидели в кожаном кресле, когда зашла Катриона, раскрасневшаяся и немного скучающая.
— Не возражаешь, если я пока оставлю свои вещи у тебя, Чарли? Я позвонила тете Элспес. Она не против, если я не приду к ней на обед.
— Не возражаю.
Я промолчала.
Катриона посмотрела на нас, а затем на свои руки:
— По телефону невозможно нормально поговорить. Он сейчас на вызове. Я… я спросила, не согласится ли он пообедать со мной в столовой. Я иду сейчас туда.
— Тебе нужен плащ, — подала я голос.
Чарльз добавил:
— И зонтик.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила Катриона.
Дождь по-прежнему барабанил вовсю, когда мы ехали к Басси. Он только что проснулся и готовил себе завтрак. Налил нам чаю с сухим молоком и положил еще несколько сосисок на сковороду.
— Значит, ты не поехала, Аликс?
Я объяснила одну половину причин, Чарльз — вторую.
— Боже, — воскликнул Басси, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь, связываясь с этой цыпочкой. Ее привычка терять вещи выльется тебе в копеечку.
— Я тебе верю, — кивнул Чарльз.
Басси перевернул сосиски.
— Стоит еще кое о чем тебя предупредить. Не подпускай ее даже близко к Греции. Она слишком похожа на нашего старика. Знаешь, что случилось, когда он в первый раз оказался в Афинах?
