— Он потерял свой паспорт? Или туристические чеки?
— Не только все это, но еще и свой корабль. Прошло восемь недель, прежде чем он с маминой помощью смог вернуться на другом судне. Ты уже сообщила родителям, Аликс?
— Нет. Позвоню вечером. Я не говорила маме и папе, что приеду сегодня. А ты?
— Я отправил им открытку. Сообщил, что, возможно, ты появишься дома сегодня вечером. Но я также сказал, что, по-моему, ты можешь решить остаться здесь до свадьбы Джем. — Он посмотрел на нас через плечо. — Я подозревал о вероятности подобного развития событий.
— Каким образом? — потребовала я объяснений. — Мы-то не подозревали.
— Дело в том, — начал Басси, — что это вопрос опыта. Если бы тебе довелось увидеть столько старых плакатов с надписью «Занимайтесь любовью, а не войной», сколько видел я, ты и с расстояния трех миль все разглядишь.
Уголки губ Чарльза бешено дергались.
— Поэтому ты сказал, что мне не обязательно плевать ему в лицо?
— Точно. Еще чаю?
— Спасибо. — Чарльз протянул ему кружку. — Надеюсь, ты одобряешь?
— Конечно. С позиции частного лица я всецело за. Не то чтобы я мог возражать с какой-нибудь другой позиции. У меня нет предубеждений против кого-либо. Мне, естественно, не нравится то, что ты богат. Однако, поскольку ты не несешь ответственности ни за закон о первородстве, ни за закон о наследственности, будет чертовски несправедливо винить тебя в том, что наши ужасные, но избранные демократическим путем законотворцы позволяют упомянутым выше законам существовать. Конечно, моя репутация от этого не выиграет, но иногда ведь можно пойти на жертву?
— Спасибо, — выразил свою благодарность Чарльз, — большое спасибо. Должен сказать, Басси, я очень признателен тебе за такую терпимость.
— Всего лишь поведение умного человека. — Басси повернулся, держа в одной руке сковороду, в другой — вилку. — Вот что я тебе скажу, Чарльз. Если я и отношусь к чему-то нетерпимо, так это к нетерпимости. Кстати… у старушки сломался бензонасос. Ты в проводке не разбираешься?
Чарльз был со мной, когда я тем вечером звонила Джемми.
Ее «иди ты!» чуть не вызвало сбой на телефонной линии между Ливерпулем и Эдинбургом.
— Брат нашей Катрионы? Вот негодяй! Слушай, Аликс… как думаешь, он не захочет приехать на нашу гулянку в субботу? Да? Что-что? Значит, ты в него все-таки влюблена. Собираешься за него замуж? Виделась с мисс Брюс? Она устроит все так, чтобы ты осталась в Эдинбурге? Не терпится все Уилфу рассказать! Ты должна привезти Чарльза в субботу… Кстати, моя мама не может дождаться возможности поблагодарить тебя. Она просто в отпаде от моего очаровательного-преочаровательного платья и всего остального! Что-что? Не будь идиоткой, девочка! Откуда у тебя найдется время каждые пять минут говорить ему «большое спасибо», если ты будешь работать патронажной сестрой? Ну да, у него в закромах припрятано больше, чем у большинства. Ну и что с того? Идеальных людей нет!
После того как я положила трубку, Чарльз спросил:
— Почему ты так задумчиво смотришь на меня, Аликс?
— Просто размышляю над тем, что полюбила твою короткую стрижку. Она выглядит мило.
Он слегка покраснел:
— Спасибо. Рад, что ты теперь так считаешь, потому как отращивать волосы — пожалуй, единственное, чего я не буду ради тебя делать.
Я улыбнулась:
— Это мне известно.
Он обнял меня за талию и немного отклонился назад:
— А знаешь, что полюбил я? Эту типичную английскую флегматичность перед лицом поражения.
— Я не чувствую себя побежденной. Я чувствую себя, — я обвила его руками за шею, — королевой мира!
Он улыбнулся. Обворожительно и по-королевски.
— Именно, моя дорогая. Именно!
