И, наконец, полуфеодальный монополистический финансовый капитализм Японии достиг такой стадии, когда народ Японии не мог приобретать и потреблять его товары, не могли приобретать их и народы других стран. Государство, в котором господствует такой капитализм, вынуждено само скупать продукты производства монополистического финансового капитала, причем на деньги, насильно собранные с населения в виде налогов, займов и пожертвований. Когда эти товары накапливаются, государство потребляет их одним усилием, а затем опять скупает у монополистического финансового капитала. Они стали последним и единственным товаром, который мог производить японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм. Это было не что иное, как вооружение. Таково лицо японского империализма – последней ступени японского капитализма.
Капитализм может существовать как общественная система до тех пор, пока капитал приносит прибыль, а жизнь народных масс улучшается или по меньшей мере поддерживается на определенном уровне. Но когда ради существования капитала и увеличения прибылей забывают о жизни народных масс, когда на мирные отрасли промышленности перестают обращать внимание, а капитал живет только за счет военной промышленности, капитализм обречен на гибель.
Иными словами, японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм утратил значение общественной системы и подписал свой смертный приговор, как только лишился возможности поддерживать свое существование без уничтожения народа Японии и народов других стран, то есть без войны.
Обратимся к фактам. В условиях господства японского полуфеодального монополистического финансового капитализма удельный вес военных отраслей промышленности непрерывно возрастал. Например, удельный вес государственных, а также военных предприятий металлургической промышленности в экономике Японии составлял в 1921 году 4,6 процента, а в 1929 году он возрос до 8,9 процента; удельный вес предприятий военно-химической промышленности, непрерывно увеличиваясь, вырос за это же время с 9,3 процента до 14 процентов. В то же время удельный вес предприятий машиностроительной промышленности, которая и ранее была слабой, понизился с 10,4 процента в 1921 году до 8,8 процента в 1929 году. Японский капитализм показал свое полное бессилие и в вопросе всесторонней модернизации промышленности Японии. Военная политика японского капитализма неизбежно должна была закончиться крахом. Но японский капитализм закрывал глаза на факты, свидетельствовавшие о его бессилии, и, несмотря на абсурдность политики развязывания войны, стремился довести эту политику до конца, приведя в движение всю машину японской абсолютистской монархии, ее бюрократию, военщину и другие силы.
Орден Восходящего Солнца – главный орден Японской империи
Было ясно, что поражение военной политики японского полуфеодального монополистического финансового капитализма явится гибелью самой системы японского капитализма. Но японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм принял страшное решение – проводить до последнего вздоха свою политику и тем самым попытаться полностью сохранить свое господство. Он решил идти этим путем, невзирая на то, что это может привести к мировой войне, к разгрому Японии, к уничтожению самого японского полуфеодального монополистического финансового капитализма. Японский капитализм решил, что все это лучше, чем демократизация страны и удовлетворение требований трудящихся, чем процветание Японии в условиях мира во всем мире, ибо это приведет к гибели существующей в Японии системы.
В результате кризиса весной 1927 года японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм еще более укрепил свое монопольное господство. В основных отраслях промышленности, таких, как угольная, железоделательная, сталелитейная, медеплавильная, нефтяная, электрическая, а также в производстве серы, искусственного шелка, сахара и текстиля от 1–2 до 5–6 дочерних компаний таких концернов, как Мицуи и т. п., сосредоточивали в своих руках от 50 до 95 процентов всей продукции. В банковском деле, где в 1927 году было 1799 банков, в 1928 году их количество сократилось до 1031, причем крупным банкам – Мицуи, Мицубиси, Сумитомо, Ясуда и другим – принадлежало 33,6 процента всех банковских вкладов страны; в химической промышленности почти монопольно господствовали концерны Мицуи и Мицубиси.
Начав 15 марта 1928 года политику подавления коммунистического движения, которая затем вылилась в политику подавления демократии, японский полуфеодальный монополистический финансовый капитализм сделал первый шаг по пути к фашизму и развязыванию агрессивной войны. Уже в июле 1927 года премьер-министр сформированного партией Сэйюкай правительства Танака Гаити созвал так называемую Восточную конференцию, на которую были приглашены представители дзайбацу, политических кругов и военщины. Конференция выработала план политики, направленной на захват Японией Маньчжурии и Монголии. Этот план был одобрен императором. Подобный политический курс был изложен в «меморандуме Танака»; этот меморандум в декабре 1929 года был разоблачен Китаем и стал известен всему миру[113]. В Японии отрицали существование такого документа, но все действия японского империализма после 1927 года всецело соответствовали смыслу этого меморандума.
В нем говорилось, что в случае покорения Маньчжурии и Монголии Япония сможет завоевать весь мир. Для этого необходимо: внутри Японии подавить демократические силы и, прежде всего, коммунистов; в Китае бороться против победы революционных сил и против коммунистического движения; в международном аспекте быть готовым к началу войны против Англии и США.
Действительно, сразу же после кризиса 1927 года кабинет Танака выступил против китайской революции, которая в то время успешно развивалась. В мае 1927 года кабинет Танака направил на Шаньдунский полуостров японские войска, не только не приняв во внимание протесты против этого Коммунистической партии Японии, различных социалистических партий, рабочих профсоюзов, союзов крестьян и прогрессивно настроенной интеллигенции, но даже провел 15 марта 1928 года массовые аресты среди членов этих организаций. В мае того же года правительство спровоцировало так называемый инцидент в Цзинаин, а в июне организовало убийство Чжан Цзолина[114]. Когда же попытка использовать эти инциденты для захвата Маньчжурии провалилась, кабинет Танака стал ожидать другого удобного момента.
В 1930 году в империалистической Японии было свыше 2 миллионов безработных. В ноябре 1930 года японский империализм руками фашистов совершил покушение на премьер-министра Хамагути, который воздерживался от проведения политики, направленной на развязывание войны.
