– У меня две сестры, счастливые в замужестве. На случай если вы не заметили, ни одна из них не имеет наклонности к ханжеству и обе говорят без обиняков. Мне нужно было только сидеть рядом, заниматься рукоделием, слушать и запоминать.
– Спасибо Кэролайн и Симоне.
– Что касается семьи…
– Не надо о семье, – запротестовал Йен, проводя руками по ее спине. Запустив пальцы в волосы Фионы, он притянул ее к себе. – Давайте представим, что мы одни во всем мире.
По крайней мере, на некоторое время.
Жизнь прекрасна, размышлял Йен, бросая корочку, оставшуюся от сандвича, в корзину, поставленную на пол кареты.
– Вы промахнулись, – заметила Фиона, лежа на сиденье между его вытянутыми ногами.
Он быстро сжал ее в объятиях.
– Только потому, что я очень изнурен.
Она засмеялась и тоже бросила корочку в корзину. Корочка ударилась о ее край, подскочила и упала точно в цель.
– Вы слишком мало пили вина, – заявил Йен, поднося свой наполовину полный бокал к ее губам. – Я выпил свою часть и съел сколько мог, чтобы было похоже на пикник. Вы же не струсите. Ну же, теперь ваша очередь!
– Леди никогда не осушают бокалы до дна…
– Тогда пейте понемногу, это ваша обязанность, – серьезно посоветовал Йен. – У нас осталось немного времени.
Он заглянул в корзину, затем поднял глаза на Фиону.
– Дорогая, надо что-то сделать с этими маленькими пирожными до того, как мы приедем, а то может показаться странным, что мы их не съели.
– Их называют птифуры. Хотите, я достану одно пирожное для вас?
– А вы тоже будете есть? – Йен лениво обдумывал альтернативу.
– Пока я еще в состоянии это сделать.
Йен наклонился, чтобы поцеловать волосы Фионы.
– Да, но я не в силах отпустить вас. Ладно, проживу без пирожного.
Фиона изогнулась в его руках и, повернув голову, подставила ему губы.
Внезапно карету сильно тряхнуло, и Йен крепче прижал Фиону к себе; однако не успел он ухватиться за что-нибудь надежное, как карета сильно накренилась и его отбросило в сторону, после чего на них обрушился град обломков.
Последний раз дернувшись, карета застыла, как и Йен, в спину которого упиралась дверная ручка, мешая вздохнуть.
– Фиона! – Йен постарался восстановить дыхание.
– Со мной все в порядке, Йен. – Хватаясь за подушку сиденья, Фиона попыталась подняться. – А как вы?
– Со мной тоже все в порядке. – Йен помог ей вернуться на сиденье, хотя сам был оглушен и ошеломлен происходящим. Лошади в панике ржали, слышались визг и вопли мужчин и женщин, а поверх всех этих звуков грохотало и рушилось что-то огромное.
Открыв дверцу кареты, Йен замер, охваченный ужасом.
– Боже мой! – пробормотал он, пытаясь решить, где больше шансов отыскать выживших. – Леон!
–. Я здесь, ваша светлость! – отозвался кучер откуда-то сверху. – Здесь, с лошадьми!
– Что случилось, Йен? – раздался изнутри голос Фионы.
– Пожалуйста, оставайтесь в карете, – приказал Йен, пытаясь понять масштаб катастрофы. – Я вернусь, как только смогу.
Фиона поймала его за полу пальто и попыталась удержать.
– Да скажите же наконец, что там?
Неохотно повернувшись к ней, Йен объяснил:
– Улицу завалило обломками обрушившегося здания, кругом много пострадавших, однако здесь вы в безопасности.
Затем он спрыгнул вниз и приказал:
– Леон, оставайтесь с ее светлостью и не отходите от нее ни на шаг!
Когда дверь закрылась, Фиона осталась одна в карете, из которой могла видеть только небольшое пространство, заполненное клубами пыли, кучами кирпичей и карабкающимися по ним людьми.
Много пострадавших. Скорее всего, это порезанные стеклами, придавленные и контуженные. Им нужна помощь, но, оставаясь в карете, она никому не сможет помочь.
Схватив корзинку для пикников, Фиона вытряхнула ее содержимое на пол кареты, потом взяла большую льняную скатерть и отыскала нож, предназначенный для того, чтобы резать яблоки. С помощью ножа она быстро превратила в бинты тонкое ирландское полотно, затем подняла подол платья до талии и выдернула шнурок из нижней юбки. Когда юбка упала к ее ногам, Фиона снова взяла в руки нож.
– Нет, леди Фиона! – Леон мгновенно встал на ее пути, когда она попыталась выйти из кареты. – Вы слышали, что сказал вам его светлость?
В поисках выхода Фиона улыбнулась кучеру самой подкупающей улыбкой, на которую только была способна.
– Послушайте, Леон, я вовсе не намерена сидеть сложа руки в этой клетке и слушать крики о помощи. Пожалуйста, отойдите.
Леон не двинулся с места.
– Делайте то, что я говорю, немедленно!
– Ваша светлость, я не могу. Пожалуйста, идите обратно в карету, как велел его светлость.
В надежде, что Дансфорд где-то близко и сможет отменить приказ, Фиона заглянула за спину кучера, ища глазами Йена среди спасателей.
Кругом творилось невообразимое, и Фиона понимала, что ее маленькая корзинка с бинтами опустела бы за несколько минут. Она напряженно обдумывала, как ей отделаться от кучера.
– Надеюсь, лошади не пострадали? – небрежно спросила она.
– У Кэла глубокий порез на правой передней ноге от упавшего стекла, а Мег ушибло обломками кирпичей, но в целом ничего серьезного. Лошади в рабочем состоянии, только нам пока никак не проехать. Пожалуйста, садитесь в карету, и мы…
– Вот. – Фиона достала из корзины полоски льняного полотна. – Займитесь пока Кэлом.
– Только после того, как вы вернетесь в карету.
– Хорошо. – Фиона вскочила на подножку и вошла внутрь, после чего, обернувшись, строго сказала: – Теперь займитесь лошадью его светлости.
Она с громким стуком закрыла за собой дверь.
Сосчитав до десяти, Фиона открыла дверь и шагнула вниз. Бросив быстрый взгляд в сторону лошадей, она увидела, что Леон полностью погружен в оказание помощи пострадавшему животному, и, подхватив корзину, пошла туда, где разрушения и хаос представлялись ей наиболее ужасными, твердо решив помогать пострадавшим, чем только сможет.
Люди – поистине удивительные существа, размышляла Фиона, закрепляя повязку. Старик, которому она помогала, сильно порезал руку, и Фиона отступила назад, чтобы дать двум мужчинам помоложе отнести его к одной из множества повозок, еще не до конца заполненных пострадавшими.
Никто не отдавал приказаний, никому не приходилось умолять о помощи, но помощь спешила отовсюду. Подъезжали телеги, люди несли одеяла и все, что могло помочь попавшим в беду. Длинные куски дерева, добытые из горы обломков, складывали в одном месте – их использовали как шины при переломах костей. Носилками служили двери, вытащенные из руин.
