— Послушайте, Липа, — начал он, — отсексуальных контактов еще никто не умирал.
— Это вы судите по себе, — парировала та.
Горчаков поспешно добавил:
— Я все оплачу.
— Вот что, Сергей Алексеевич, вы не мой сутенер! —возмутилась Липа. — И я не собираюсь надевать чулки с резинками толькопотому, что кто-то что-то с вами не поделил.
Горчаков беспомощно посмотрел на меня. Я уже было открыларот, чтобы вмешаться, но тут Крылов предпринял еще одну попытку.
— Человек всегда боится того, чего не знает, —насмешливо сказал он.
Если он хотел задеть Липу, то ему явно не повезло.
— Я все отлично знаю про отношения между мужчиной иженщиной, — гордо ответила она. — И считаю, что мужик — это ошибкаприроды. Скрещиваться с такой ошибкой — значит потерять свое лицо.
— Скрещиваться! — восторженно повторилКрылов. — Какая поэзия! Липа, вы действительно подходите для этой роли.Шапкин отпадет с первой же минуты.
— Вот что! — решительно заявила я. —Оставьте-ка нас вдвоем. Нам надо пошептаться.
Я рассказала Липе все. Подробно, с самого начала и досегодняшнего дня. Повествуя о смерти Симочки и Кати, я плакала. Лицо Липы кконцу повествования вытянулось и побледнело.
— Выходит, если я не пожертвую собой, для тебя всеможет окончиться каталажкой, а для Сергея Алексеевича потерей бизнеса?
Крылова Липа не упомянула, и я в который раз подумала о том,что она втайне к нему неравнодушна. Может быть, она скрывает это даже от самойсебя.
— Дорога каждая минута, — призналась я. — Мыдолжны торопиться.
— Ладно, я согласна, — сказала она.
Я бросилась ей на шею. Узнав новость, Горчаков торжественнопоблагодарил, а Крылов братски похлопал ее по плечу.
— Интересно, а вы бы продались в интересах дела? —буркнула она, недовольно дернув плечиком.
— Липа, вы преувеличиваете моюпривлекательность, — ухмыльнулся Крылов. — На меня вряд ли ктопозарится, даже если я очень постараюсь.
— Так, нам пора ехать, — предупредилГорчаков. — Ты, Марина, еще должна договориться насчет вечера. Да и Липенеплохо бы приодеться и подготовиться к предстоящей операции.
— Купить кружевные панталоны? — гордо задравподбородок, спросила та.
— Я имею в виду подготовиться морально.
— Прекратите обсуждать грядущее мероприятие, —прошипела я на ухо Горчакову, когда мы выходили на улицу. — Вы ее толькорасстраиваете.
Офис был закрыт окончательно и бесповоротно. Кабинетыостались пустыми, и никто больше не отвечал на телефонные звонки.
— Интересно, — задумчиво произнесла я, когдамашина тронулась с места. — А Мазуренко будет в «Трех колосках»?
— Кто его знает? — пожал плечами Крылов.
— Кстати, он потрясающе танцует. Я, грешным делом,думала, его научили этому в школе молодого разведчика.
— Ты танцевала с этим отморозком? — ревнивоспросил Горчаков.
— Было дело. Во время танца он запугивал меня.
— Редкостная скотина, — подытожил Крылов.
— А во что мы оденемся? — тревожно спросилаЛипа. — Надо ведь заехать домой.
Я с отвращением посмотрела на свои тапочки и измятый костюм.
— А если нельзя. Да и Липе тоже не стоит.
— Может быть, купить все по дороге? — предложилКрылов. — Зачем кататься туда-сюда?
— Мы не кредитоспособны, — сказана я, втайненадеясь на то, что Горчаков предложит спонсировать наш вечерний выход.
Он тут же предложил.
Мы остановились возле магазина женской одежды. Липа походкойзавоевательницы вошла внутрь. Поглядев на длинные ряды вешалок, она заявила:
— Чувствую себя девственницей, которую готовят к первойвстрече с султаном.
Когда я выбрала для нее шикарное декольтированное платье,она вздохнула и сказала:
— Чует мое сердце, этот Шапкин жутко противный.
— Я его так ненавижу, что не могу быть объективной.Внешне он худой, долговязый, с длинным носом…
— Все, не хочу больше слушать, — пробормоталаЛипа. — Иначе у меня от страха начнет сводить живот.
Когда дело дошло до нижнего белья, она совсем потеряласамообладание.
— Послушай, зачем надевать на себя всю эту ерунду, ведья не собираюсь раздеваться до трусов!
Мне насилу удалось ее уломать. Нагруженные покупками, мынаконец вышли на улицу. Вернее, я вышла, толкая перед собой Липу, впавшую впрострацию. Ее все еще терзали сомнения.
— Все в порядке? — спросил Горчаков. — Ничегоне забыли?
— Можем ехать, — заверила я его и посмотрела начасы.
— Сколько там осталось до встречи с Шапкиным? —сдавленным голосом спросила Липа. Ее решимость таяла с каждой минутой.
Крылов это заметил и попробовал ее подбодрить:
— Липа, вы ведь боец! Прекратите трястись, как желе наблюдечке. Вам предстоит боевая операция.
— Посмотрела бы я на вас, — пробормоталаона, — если бы вам накануне боевой операции купили белье с кружевами.
Крылов закатил глаза, потом пожал плечами и сказал:
— Я бы рассматривал это как маленькое приятноеприключение.
— Хорошо, я постараюсь, — буркнула Липа.
Было ясно, что ей здорово не по себе.
— Липа, — сказала я, когда мы возвратились наконспиративную квартиру и принялись готовиться к вечеринке, — тебе вовсене обязательно ложиться с ним в постель. Просто очаруй его, заморочь емуголову. Почему ты считаешь, что тебе придется отрабатывать свою зарплату именнотаким образом?
Липа посмотрела на меня с чувством превосходства и ответила:
— Ты плохо знаешь мужчин!
Мне пришлось довольно долго провисеть на телефоне, преждечем в список приглашенных внесли меня, Липу и Горчакова. Последнийкатегорически отказался ждать нашего возвращения дома.
— Да я с ума сойду, сказал он.
— А как же Шапкин? Если он увидит нас вдвоем…
— Он сам хотел, чтобы ты очаровала меня. Разве не так?Вот и скажешь, что у тебя все получилось. Что я потерял голову… — Он пристальнопоглядел на меня;
— Все получится, если только он не знает ни о похищениижены, ни о нашем сотрудничестве.
— Мы для этого и берем с собой Липу, чтобы выведатьвсе, что ему известно.
— Главное, будь понаглее, — напутствовала я передвыходом нашу главную надежду.
