Эван верил ей тогда и верит сейчас. Пруденс всегда говорила ему только правду.
Но когда она вытолкала его в окно и вернулась назад, чтобы остаться с мистером Ламбертом, он был поражен до глубины души.
Эван подумал о том, что увидел прошлой ночью. Он спал перед огнем, перевернулся и заморгал от удивления, увидев, что мистер Ламберт и Пруденс стоят у окна.
И обнимаются.
Ладно еще, мистер Ламберт просто обнимал Пруденс. Пруденс же стояла рядом с мистером Ламбертом и не ударила его или что-нибудь в этом роде, как в тот раз, когда парень из театра попытался обнять ее.
Эван подумал, что явно недооценил мистера Ламберта. Он оказался достойным малым, который действительно здорово ухаживал за Гектором. Гектор любил его больше остальных. А мнение Гектора было для Эвана законом.
И Мелоди, хотя она всего лишь ребенок и каждый встречный становился ей лучшим другом, думала, что ее дядя Колин может достать луну и звезды с неба.
Даже Пом в итоге полюбил Ламберта, и хотя наказал его, но по-доброму. Но от одной мысли, что Пруденс может любить Ламберта больше, чем его, Эвана, все его благие порывы поутихли.
Что, если Пруденс бросит его? Что, если она сбежит с Ламбертом, Мелоди и Гектором и оставит его одного?
Нет, она так не поступит. Она не такая.
Мелоди прижалась к его боку и улыбнулась, история Горди Евы закончилась.
— А мне нравится эта игра, — заявила она. — Я уже играла в нее в «Браунсе».
— Какая игра?
— Прятки. Я очень хорошо прячусь, — застрекотала она, ее тоненький голосок поднимался над шумом надвигающейся бури. — Я могу сидеть тихо-тихо, и никто не может найти меня, кроме Билли-Вилли. Он очень умный. — Она опустила голову на плечо Эвану. — Ты тоже умный. Держу пари, ты бы тоже нашел меня.
— Ничуть, — отрывисто сказал он. — Все, что надо делать, — это слушать.
— О нет-нет! Я прячусь очень тихо. А еще иногда я засыпаю, и все бегают, ищут меня, а потом говорят, что очень волновались.
— Так, может, попробуешь и сейчас сделать то же самое?
— Нет, сейчас мне не спится.
— Мне тоже.
Их маленькое прибежище было немногим больше каменной коробки. Что-то вроде сарая за стенами монастыря. Строение слишком маленькое и низкое, чтобы упасть, как все остальные сооружения. Крыша покрыта черепицей и почти цела, хотя кое-где зияли щели. У него с Мелоди в самом укромном углу было даже что-то наподобие постели из листьев и соломы. Постель казалась ей высохшей и пыльной и затрещала, когда они присели на нее, но по крайней мере сухой и вполне удобной. Когда началась гроза, сквозь трещины в черепице они видели, как сверкает молния, отражаясь на квадратном полу.
Эван мужественно терпел, когда Мелоди визжала при каждой вспышке молнии. А когда гремел гром, даже Эван начинал дрожать.
— Не бойся, Мелли. Это как салют на набережной в день рождения принца.
— Салют?
Она бывала в Лондоне на праздновании дня рождения принца. И впервые увидела, как целый город взобрался на крыши, домов, чтобы посмотреть на представление над Брайтонским павильоном.
— Это как представление, когда в небо запускают огни, они взрываются, и сверху падают маленькие звездочки. Они хлопают, грохочут, и чем их больше, тем сильнее от них шум, они летят вниз, словно золотой или серебряный блестящий дождь.
— Я люблю звезды! — в восторге сказала она. — Золотые и блестящие.
— Ну так вот, у нас тут то же самое. У нас свой салют, только для нас.
Снова сверкнула молния, яркая и внезапная, секундой позже раздался тяжелый раскат грома. Эван вскрикнул и хлопнул в ладоши:
— Вот эта была ничего! Правда ведь хороша, Мелли?
Мелоди сидела с широко раскрытыми глазами, готовая расплакаться, и слабо хлопнула маленькими ладошками.
— Нет, так не пойдет, — сказал Эван. — Давай же!
Он поднял ее и усадил в дверной проем, чтобы она могла видеть великолепное представление, разыгрываемое небесами, и колышущееся от порывов ветра поле.
— Ну а теперь приготовься, нам предстоит захватывающее зрелище!
Мелоди прикусила губу, но приготовила ладошки и стала смотреть на небо. Когда сверкнула очередная молния, Эван вскрикнул и, пританцовывая, зааплодировал небесам. Мелоди неуверенно хихикнула, видя такое фиглярство, но после следующей вспышки сама вскочила на ноги и стала подпрыгивать вместе с ним.
— Вот здорово, Эван! Та молния тоже ведь была хороша?
Эван усмехнулся:
— Больше чем хороша, Мелли.
Мелли теперь не боялась.
Он понял это, и ему тоже стало не страшно.
Глава 28
Благодаря цепким, натруженным за годы работы рукам Пруденс умудрилась не скатиться по лестнице. Она сделала рывок по направлению к Колину.
Он безжизненно лежал на земляном полу подвала, в прямоугольнике света от двери, что находилась на верхней площадке лестницы.
Когда дверь захлопнулась, свет исчез, и Пруденс пришлось добираться до Колина на ощупь. Она почувствовала под пальцами какую-то твердую часть его тела в одежде. Голень. Постепенно она добралась до головы. На ощупь никаких кровоподтеков и шишек на ней не чувствовалось. От ее прикосновений он зашевелился, приподнялся на руках и встал на колени.
— Я ничего не вижу.
Она облегченно вздохнула.
— Мы в подвале.
— Я слышу, как идет дождь, — произнес он невнятно.
— Да, — успокаивающим тоном сказала она. — На улице буря.
Холодная, с налипшим песком и грязью рука вдруг коснулась ее руки и провела по ней сверху вниз!
— Пруденс?
— Да, да, это я.
Он запротестовал:
— Нет, ты слишком вежливая Пруденс, ненастоящая, не моя Пруденс?
Она слабо усмехнулась:
— Я здесь, здесь, папаша.
Он наклонился к ней и неразборчиво зашептал:
— Пруденс, здесь бандиты.
— Я знаю, папаша. — Она прикоснулась ладонью к его лбу: — Как вы себя чувствуете?
— Я плыву. А может быть, тону. Вроде бы все хорошо, но мне не нравится.
— Отлично. Запомните это. — Она встала и потянула его за руку: — Можете встать?
Он попытался подняться, но смог только удержаться на коленях.
— Пруденс…
— Да?
— Скажи еще раз «папаша».
Она прыснула:
— Папаша.
— Здесь бандиты, Пруденс.
— Я знаю, папаша.
