профи на подхвате. Впрочем, как говорится, еще не вечер.
…Вечер принес Оле настоящую тоску. Никогда ей не было так одиноко в своей квартире, которую она очень любила. Ей вообще, кажется, не бывало одиноко. Разве современный человек может остаться один, когда перед ним открыты окна и двери сети. Там тысячи друзей: Оля никого из них, наверное, не встретит в жизни, но они ей кажутся куда более близкими и приятными, чем соседи за стеной. Но история Марины изменила даже этот чудесный мир доверительных откровений, обмена мыслями и эмоциями без решеток и цепей. Мир уверенности в безграничной поддержке невидимых и оттого не просто безгрешных, а практически идеальных людей, которых можно наделить любыми достоинствами.
Так и было буквально несколько дней назад. А сейчас Оля не в состоянии нажать пуск компьютера. Ее милый, наивный и понятный мир, кажется, отравлен навеки. Она знает, что отныне за каждым словом, шуткой, самым безобидным комментарием ей будет чудиться тяжелое дыхание отравителей. Кто знает, их может быть на свете так много, что хватит на всех. Стоит только расслабиться, приоткрыть душу, как всегда, в поисках отклика, продолжения мелодии собственного настроения – и крышка западни захлопнется. Как же становится страшно на этой забитой людьми планете, когда точно знаешь, что один человек уже вышел из своего угла с единственным, бешеным желанием отобрать жизнь другого, который об этом даже не догадывается.
Спасение пришло в виде телефонного звонка Кольцова.
– Добрый вечер, Оля. Не отрываю? Я только сказать, что Масленников завтра утром пустит нас к Марине Алексеевой. Ты не передумала?
– Что за вопрос. Когда и где встречаемся?
– В десять утра у вашего подъезда.
Клиника Масленникова оказалась небольшим двухэтажным кирпичным строением в одном из старых и пустынных переулочков центра. У ворот охранник проверил их документы и позвонил, чтобы за ними пришли.
– Как тут все сурово, – нервно произнесла Оля.
– Необходимость, – ответил Кольцов. – Тут настоящая наука раскрывает секреты криминала, а серьезная медицина пытается спасать его жертв. Требуется, чтобы злодеи не проникли сюда по души недобитых.
Строгая медсестра провела их в прохладный, стерильный и очень тихий коридор. Оля смотрела на казенные двери нескольких палат и думала о том, какой беспомощной, зависимой и, возможно, униженной чувствует себя здесь Марина, гордая и свободная даже в своей печали. Такой она была за стеной старательно созданного уединения из стекла и мистических образов. С ней случилось, наверное, самое страшное. Ее хрустальная крепость оказалась разбитым аквариумом с одной золотой рыбкой. Оля сразу и безоговорочно поверила в то, что Масленников спасет Марине жизнь и полностью восстановит здоровье… Но что делать с самооценкой, со способностью к выживанию человеку, который уже терял доверие ко всему свету, а сейчас может утратить и веру в себя…
Когда перед ними возникла высокая фигура Масленникова, Оля и Сергей встали, как школьники перед учителем. Масленников пожал им руки и спросил:
– Мы можем не ограничивать ваше общение по времени, но я хотел бы знать: в каком формате будет разговор? Марина Александровна сейчас в удовлетворительном состоянии. Никаких изменений когнитивных, эмоциональных и поведенческих функций в результате тяжелого химического отравления я на сегодняшний день не нахожу. Что значит: нейродегенерации удалось избежать, а это после неоднократного попадания в организм «ангельской пыли» – хорошая новость. И это благодаря тому, что Ольга вовремя подняла шум и привлекла помощь. С временными нарушениями в работе сердечно-сосудистой системы, пищеварения, моторики организма мы понемногу справляемся. Тревожные последствия преступления, совершенного против Алексеевой, – это подавленность, неуверенность в себе и страх, который так просто не лечится. В ее случае это даже не страх смерти, ее она как раз не боится. Это страх собственной слабости перед лицом чужой и пока не разгаданной агрессии. Для умного, сильного и нестандартного человека это проблема. Марина пока тревожно реагирует даже на обычный осмотр и появление медсестры, которая приходит для плановых процедур. Потому я и спросил насчет формата общения. Вы будете говорить втроем? Она должна отвечать на вопросы? Кто их станет задавать?
– Как хорошо, что со мной Оля, – произнес Сергей. – Честно скажу, Александр Васильевич, я сам до всего этого не додумался. У меня одна когнитивная и психическая реакция: «по коням». Хотел приехать и допрашивать Алексееву, как обычную пострадавшую. Притом что уже прекрасно знаю, насколько она необычна. Это Ольга подсказала, что Марина может что-то серьезное доверить только ей. Она же сама позвала ее на помощь и тем самым спасла свою жизнь. И я сейчас хочу предложить следующее. К Марине войдет только Ольга. И она вообще не будет задавать вопросов сегодня. Просто попросит Марину поделиться тем, что ее мучает, что вспомнилось в результате вторжения в ее жизнь. Мы ведь сами не знаем, о чем именно спрашивать. Она даже в интервью сказала, что не видит тех уродов, которые ее преследуют годами, угрожают по инету даже убийством. Не видит, потому что брезгует. А мне сейчас для поиска мотивов нужны впечатления и воспоминания именно такого свидетеля событий, который по своей сути созерцатель, наблюдатель и аналитик. Такое впечатление о ней по ее текстам. Так что у нас пока один свидетель преступления против Алексеевой – она сама. Как вам такой расклад?
– Потрясающе, – произнес Масленников. – Что я больше всего ценю в тебе, Сережа, так это обучаемость. Захочешь сменить профессию – возьму инструктором по выживанию.
– Да, – растерянно сказала Оля. – Немного отлегло, раз не надо формулировать вопросы, которые мне, если честно, страшно произносить. Где мой маленький ум и где высоты Марины. Мне даже в мечтах не долететь до ее уровня. Но я тебе обещаю, Сережа, что не забуду ни одного слова. – Она повернулась к Масленникову: – Это я к тому сказала, что не хотела записывать разговор на телефон. Это только собьет Марину. А я любой разговор запоминаю без потерь.
– Так и понял, что насчет маленького ума – это было кокетство, – рассмеялся Масленников. – Отлично. И, кстати, мы можем проверить любопытства ради, насколько феноменальна ваша память. Дело в том, что у нас в палатах видеокамеры. Все постоянно записывается. Необходимость: у нас жертвы преступников, всякое бывает. Так что сможем сверить то, что вы запомните, с тем, что будет сказано и зафиксировано камерой.
– Ничего себе, – проговорила Оля. – Я сейчас очень страшная, Сережа? Минутку, достану пудреницу и помаду. Марину тоже не хочется пугать своим видом.
У Оли не было сомнений по поводу сути комплиментарных оценок Кольцова и Масленникова ее умственных способностей и героической роли в спасении Марины. Тот случай, когда похвалы
