– крикнул он уже вслед выходящей из кабинета Вере.
Пистолет Вера стала с собой носить после того, как ей одногруппники рассказали о том, что одну из студенток чуть не изнасиловали буквально во дворе университета. Вера Андреевна с пистолетом обращаться умела – в войну пришлось научиться, применять его по назначению тоже пришлось – осенью пятьдесят третьего, и тогда рука не дрогнула. А значит, и сейчас не дрогнет, так что она, купив на рынке в шорной лавке несколько ремней и приличный кусок кожи, сшила себе кобуру «для скрытого ношения». Откуда у нее возникла идея сшить именно такую, она и сама не поняла – но получилось очень удобно: и при оружии всегда, и грабитель заранее не насторожится. Последнее было особенно важно: нынешние бандиты, видя у человека оружие, просто стреляли без предупреждения и грабили уже трупы – а Вере стать ограбленным трупом все же не очень хотелось.
Да и впечатление на Куйбышева вроде вышло произвести нужное: ну никак не ожидал он, что у девочки буквально из ниоткуда может пистолет появиться. Но девочка-то ладно, она вроде как уже своя – но вот по поводу диверсантов и шпионов он точно в нужном направлении думать стал. Подумает, потом думками своими поделится с кем надо… но это потом, а пока… И Вера снова стала вспоминать вчерашние события.
В четверг Вера пришла в университет пораньше – чтобы без толкотни расписание поглядеть, и у дверей университета встретилась с Анатолием Болеставовичем. Который Вере очень обрадовался и уволок ее к себе на кафедру – чтобы «сообщить важную новость»:
– Вера, а мы ведь решили вашу задачку! Правда пришлось еще и кафедру математики подключить, уж очень непростая задачка оказалась – но мы ее решили! И я хочу вам особую признательность высказать за то, что вы отдельно теплоемкость ваших песчинок указали и специально уточнили, что тепловое равновесие в колонне вашей наступает минут через пятнадцать – а то бы мы и сейчас мучились, думая почему расчеты с экспериментом не сходятся.
– А вы уже и эксперименты провели?
– Мы уже новую колонну изготовили. Не мы, конечно, а товарищ Дорохеев со своими рабочими – но она теперь работает так, как мы рассчитали, и выдает по двести пятьдесят килограммов бутана в час. То есть она уже с пятницы работает. Только вы об этом никому не говорите, тут дело такое…
– Какое?
– У нас на факультете серьезные изменения случились пока вас тут не было, и, думаю, вам сначала нужно будет поговорить с товарищем Тихоновым, он вам все подробно расскажет.
– Это кто?
– Это представитель Комитета по науке и технике, сейчас весь факультет под его управление перевели. Зовут его Валентин Ильич, в принципе товарищ неплохой…
– А вне принципа?
– Работать не мешает, а вам, химикам, так и вовсе помогает. Химическому отделению даже новое здание выделили, он за его ремонтом следит. Ладно, что хотел – сказал, поздравляю вас с большим успехом. Вы уж извините, что я вас к нам на кафедру притащил, но не в коридоре же такую новость сообщать. Вы бегите уже, только обязательно сначала к Николаю Дмитриевичу на кафедру зайдите, он, скорее всего, вам больше сказать сможет.
Профессор Зелинской тоже Вере обрадовался, да и рассказал он куда как больше «нового и интересного» – поскольку и он никуда не спешил, и Вера: по расписанию у нее была лабораторная работа, но в связи с первым днем учебы ее просто отменили.
– Вера, позвольте вас поздравить!
– С тем, что вы все же сделали из моей кривой поделки работающий реактор?
– Ну и с этим, наверное, тоже. Но я вас поздравляю с избранием секретарем комитета комсомола! Кстати, ваше постановление июньское оказалось вообще ненужным: весь факультет, как там было написано, передается из подчинения наркомпроса в подчинение какого-то комитета по науке и технике. Думаю, скоро к нам зайдет его представитель при факультете – он сейчас новую лабораторию нам оборудует и всегда заходит спросить, все ли там для нас хорошо уже сделано…
– Про комитет этот я что-то уже слышала, а про секретаря комитета комсомола вы, мне кажется, где-то на год почти припозднились.
– А вам что, не сказали? Теперь у факультета свой, отдельный комитет комсомола, и секретарь в нем один, первый – он же и последний. Последняя: вас секретарем избрали… то есть назначили.
– Вот это действительно новость! Без меня меня женили! Хотя я и третьим секретарем ничего не делала, и сейчас делать не буду: мне учиться нужно. Надеюсь, хоть секретарь у нас не освобожденный? Меня с учебы не отчислили?
– Никто вас нее отчислил и не отчислит, хотя кое-что вам все же подтянуть придется – но все преподаватели готовы вам любую помощь в этом оказать. А насчет ничего не делать – тут, боюсь, вы заблуждаетесь. По постановлению все учебные программы, а так же правила приема и отчисления студентов мы просто обязаны с вами… то есть с секретарем комитета комсомола… то есть как раз с вами и согласовывать. Программу по химии и я, и Иван Алексеевич с вами, надеюсь, легко согласуем, вы же хотя бы понимаете, о чем речь пойдет. А вот по физике и по математике… я уже про геологию не говорю… ведь вам придется довольно глубоко все предметы изучить…
– А вот тут вы уже ошибаетесь. Я сюда учиться пришла, искренне думая, что преподаватели у нас умные, и сейчас так же
