накрыть в парадной столовой…
— Не нужно, Генриетта. Я уже наелся. И для всех я простой воин, понятно?
Девушка кивнула. Общая тайна — это прекрасно!
Тем временем, принц продолжил:
— Слушай… Я тут привёз одну девушку. Она милая… Хилберт написал о ней управляющему. Филиппа — ваша очень, очень дальняя родственница, сирота, судьбой которой озаботился твой брат, как глава клана. Я знаю, что он приказал управляющему, чтобы твоя воспитательница, Камилла кажется, с вами обеими занималась. А я от себя попрошу тебя, так сказать, в память о нашем детстве, ты тоже позаботься о Филиппе хорошенько, ладно, стрекоза? Я собираюсь со временем забрать эту девушку к себе. А сейчас, всё! Пора прощаться, мне нужно торопиться обратно.
Фредерик направился к выходу из кухни, но на пороге приостановился и обернулся к Генриетте:
— И особо не распространяйся обо мне, моём приезде и об этой девушке. Это почти тайная миссия. Ничего такого, но… Понимаешь, сейчас на западной границе большие трудности и заниматься своими личными делами, ни аштугу, ни мне, не ко времени. Хорошо?
— Хорошо…
— Рад был повидаться, Генриетта.
Девушка проводила принца до самых наружных ворот, по пути злобно цыкнув на Камиллу, которая едва не помешала проводам, притащившись за воспитанницей, чтобы отвести её в швейную мастерскую замка.
Фредерик уехал, а Генриетта некоторое время мечтательно смотрела ему вслед, вспоминая короткие минуты их встречи и удивляясь, как это она раньше не заметила, какой у Мишель красавчик брат. При этом, он ещё и наследный принц! Это же гораздо лучше, чем ашварси. А, главное, его жене или наложнице, уж точно, никогда не придётся чистить камины!
Тут Генриетта некстати вспомнила о таинственной гостье. Принц собирается забрать её себе? Сделает наложницей? Надо посмотреть, что там за стервочка объявилась?
«Ну почему, едва мне кто-то понравится, обязательно найдётся какая-нибудь вредная лиса, которая будет крутить своим хитрым хвостом перед моим мужчиной» — горестно вздохнула Генриетта.
Глава 29
Филиппа растерянно смотрела на себя в большое овальное зеркало и не узнавала. Кто это там стоит за прозрачной гладкой поверхностью? Не может быть, чтобы это была она, самая неудачная дочь своих родителей, которую даже не жалко отдать на верную смерть.
Длинное голубое платье было ей не совсем по фигуре, но всё же прекрасно. У подола суетились две швеи, наскоро прихватывая его по низу, чтобы немного укоротить. У Филиппы никогда подобного не было, да и у её сестёр тоже.
Она с некоторой неловкостью посмотрела на, склоненные у её ног, головы служанок. Наблюдать, стоя без дела, как кто-то обслуживает её — это тоже было для девушки весьма необычным ощущением. Филиппе казалось, что она спит и всё происходящее ей просто снится, настолько невероятным было настоящее. Её жизнь, уже во второй раз, так круто изменилась, что она ещё никак не могла принять до конца своё новое положение.
Филиппа пристально вглядывалась в зеркало: стройная и крепкая, очень красивая, та девушка в отражении просто не могла быть… той самой безобразной жирной Филькой, от которой отказалась даже родная мать полтора года назад, считая, что на такой никто не захочет жениться.
Служанки закончили подшивать подол и убежали, быстро собрав свои швейные принадлежности. Вместо них, тут же, в комнате появилась дородная женщина с высокомерным взглядом и острым длинным носом. Её бесцветные губы были настолько узкими, что рот выглядел, как обрывок ниточки, который превращался в тёмную дыру, когда вошедшая разговаривала.
— Я служу здесь смотрительницей. Обращайся ко мне: госпожа Цирция. Уже подошло время ужина. Меня прислал за тобой наш управляющий, господин Карлвиг. Пойдём, я покажу тебе, где у нас кухня и общая столовая для всех служащих поместья. Или ты будешь ужинать за господским столом, с нашей хозяйкой, Генриеттой и её воспитательницей Камиллой? Не совсем понятно, кем ты будешь… Наш господин написал управляющему позаботиться о тебе… — женщина с нетерпеливым, жадным любопытством ожидала от Филиппы ответа.
Только, разве она сама знала?!
Когда аштуг Хилберт, в сопровождении Фредерика, нашли её в одной из палаток, на временной стоянке второго отряда, девушка даже представить себе не могла, что её ждёт в таком скором будущем!
Поэтому, в ответ на каверзные вопросы смотрительницы, Филиппа лишь робко улыбнулась и пожала плечами. Пусть эта неприятная женщина поступает с ней так, как сама захочет. Посадит она её ужинать за один стол с прислугой или с хозяевами — какая Филиппе разница? Да ей, лишь бы и дальше оставаться девушкой и не трястись от постоянного страха разоблачения и, последующего за этим, наказания или, даже, казни!
После того, как девушке, нежданно-негаданно, пришлось отслужить в императорской армии, притворяясь парнем целых полтора года, да ещё и поучаствовать в настоящей войне, другие возможные жизненные трудности как-то не волновали. Мышиная возня среди прислуги в замковых коридорах, вообще, показалась Филиппе не стоящей её беспокойства.
Если так надо, она с удовольствием будет служанкой в поместье у аштуга. Ей не привыкать служить ему. Лишь бы в юбке!
Хотя… Слова аштуга, перед их расставанием в степи этим утром, её смущали…
Филиппа послушно шла за смотрительницей на первый этаж, в столовую, а в её голове снова и снова крутились воспоминания о последних событиях.
После того, как её спасли от хищников и доставили к аштугу второго отряда, девушка очень подробно доложила ему об окружении имперцев на плато таранцами, расположившимися внизу лагерем. Рассказала она и подробности своей миссии по спасению первого отряда из ловушки. Её разбитый, распухший нос, из-за которого под глазами появились огромные синяки, и общий, крайне измученный и потрёпанный, вид вызывали сочувствие даже у бывалых воинов. Аштуг второго отряда, который был уже в зрелых годах и сам имел сыновей такого же возраста, от души пожалел храброго «мальчишку», выслушав подробности о его приключениях, и приказал бойца накормить, напоить и устроить отдыхать. А сам аштуг сразу поднял по тревоге второй отряд, почти в полном составе, и немедленно повёл его на выручку первому.
Филиппа уснула в походной палатке с чувством выполненного долга и спала до тех пор, пока не почувствовала, что её разбитый нос аккуратно трогают чьи-то пальцы. Девушка дёрнулась от неожиданности и хотела вскрикнуть, но широкая тёплая ладонь накрыла ей рот.
— Ш-ш-ш-ш… Сделай вид, что ты без сознания, — шепнул ей аштуг и лично поднял на руки. Сам аштуг! На свои руки!
Филиппа растерялась, но послушно обмякла. А как иначе, если начальник приказал…
— Наш маленький палаточник не спит, он без сознания, — тихо
