посмотреть на остальные курганы, – заверила Эйдре. – А коль там беда, даст мне знать.
– Отчего было нам не послать туда ворона? – поинтересовался мерг. – Не вышло бы быстрее?
– Я не знаю, где те могильники и не сумею объяснить, что нужно на них слушать, – напомнила колдунья спокойно, а после с хитрой лаской добавила: – К тому же, птицы согласятся лишь передать послание сэйда, а не прислуживать постоянно, у нас нет над ними власти как у ведьм. Мы зовёмся хранителями природы, а не её повелителями, ежели помнишь.
Леса близ Великого Раздела оказались заселены не слишком густо. Деревеньку на пути друзья встретили лишь на второй день, поздним вечером, да и та оказалась столь крошечной, что не имела и большого общинного дома. На ночлег их принял староста, человек, сам ведущий жизнь небогатую, скромную. Суетился вокруг, пытался уступить свою комнату, но путники отмахнулись и уверили, что сгодятся любые четыре стены под крышей. Хозяин смутился, опасаясь разом и прогневить гостей излишней настойчивостью, и предложить не шибко удобное место. Тогда Ферр вкрадчиво убедил его, что они лишь ищут отдыха после тяжёлой поры Сайма и рады окажутся не роскошному приёму и вниманию, а тишине, отсутствию иных людей да бочонку крепкой выпивки. Староста за возможность угодить хоть так ухватился крепко, выделил неприметную комнатушку, где не нашлось и кровати, – лишь устеленный соломой пол, притащил кружки да самодельного спирта, с искренней нежностью наречённого огнёвочкой, обещался не говорить сельчанам, что в деревню явился жрец. Ферру он почудился довольным тем, что выступать гости не пожелали, – видно, заплатить за песни в поселении зимней порой не сумели бы не только деньгами, но и припасами.
Друзья забились в комнату, надёжно заперли дверь, нашептали защитные чары, велели Игви сторожить, а сами приступили к скромному ужину, наскоро сооружённому из сыра, солений да ломтей вяленного мяса. В ту ночь Ферр и Ульд уговорили немало выпивки, пользуясь случаем да уповая на то, что врагу не придёт в голову искать путников за тысячи яр от вершины Духов сразу же после нападения варлу.
– Я оставил там сумку, – нетвёрдым голосом уверял мерг рассерженную их пьянкой Эйдре. – Не могли же мы уйти без вещей. Они посчитают, что дракон сожрал нас целиком, точно тебе говорю!
– А голову ты оставил на Меже, Йорги, сын Радга, – недовольно прошипела колдунья, тревожно покосившись на дверь. – Нам дали время не чтобы вы потратили его на развлечения.
– Т-ш-ш, – Ферр окинул деву мутным взором. – Не надо про них говорить вслух.
– Это имело бы смысл, коль жрецы говорили бы об обоих все прошлые столетия, – фыркнула Эйдре. – Тащите свои туши спать, хватит с вас.
Бочонок к тому моменту уже опустел, а за новым глубоко за полночь идти оказалось совестно, особенно при небогатом хозяйстве старосты. Потому спорить с колдуньей не стали, и комната через минуту наполнилась удалым храпом. Ферр и Ульд широко раскинулись на полу, где прежде сидели, не попытавшись и отодвинуться от места бывшей трапезы. Эйдре с тяжёлым вздохом убрала посуду к двери, а после сама улеглась между друзьями и недовольно пробормотала под нос:
– Начинаю понимать Балларга. Предсказанные защитники, полубог да вестник пророчества. Конечно, оно туманно, с такими-то героями.
Ферр, причмокнув во сне, подгрёб деву поближе к себе с нежданной силой. Ульд же ткнулся бледной щекой в её плечо, словно малой мальчонка, по-детски светло улыбнулся сквозь забытьё.
– Два болвана, – заключила колдунья, но в голосе скользнула нежность к обоим. – Ещё оставить их одних умудрились просить.
Следующим утром её разбудил негромкий разговор. Дева поднялась, с удивлением оглядела Ферра и Ульда, которые как ни в чём не бывало сидели у стены, беседовали полушёпотом, чтобы не потревожить её сна. Эйдре ожидала, что придут в себя оба хорошо, ежели ближе к вечеру, а они словно и не заметили, что недавно влили в себя бочонок огнёвочки.
– А чего ты хотела? – мило улыбнулся мерг, оценив изумление на лице колдуньи. – Я – сын бога, он – целитель.
– Правильно Радга тебе ничего не рассказывал, – буркнула она, поспешила умыться, а после присоединилась к разговору друзей.
– Сомневаюсь, что Эталл отдаст рог кому-то, кроме Юдаря, – как раз говорил Ферр. – А где его взять, мы знать не знаем.
– Можем сначала пойти к Ирите, – предложил Ульд. – Её меч предречён мне, как упоминал дядя. А Юдарь найдётся, коль было предначертано, он же сказал.
– В Коддаг всё равно надо заглянуть. Пещеры таят не только легенду о том, кто созовёт воинство Ирда вновь. Они сказали: там было святилище Ллива. Про кинжал тоже выведали оттуда. Мало ли, что мы ещё сумеем отыскать в древних рисунках.
Эйдре сидела между ними, слушала да смотрела на чёрный посох в углу: напоминание о том, что Межа оказалась не сном, а свершилась для них в самом деле.
– О Юдаре ты рассказывал мало, – произнесла она наконец. – Кто он, откуда. Даже знаки рождения не упоминал.
– А нет их, знаков, – вздохнул Ферр. – Сказано, что с вершин спустится могучий колдун, коему дарует Эталл рог, потому как докажет герой свою верность в тяжких невзгодах. И в назначенный час протрубит он да созовёт тех, кто остался верен богам Ирда, на битву с Мергом. Даже в глубинах нижнего мира услышат его зов, и явятся с Межи ловчие, а впереди на чёрном жеребце узрят впервые за столетия Двуликого. Йорги поднимет золотой меч, начнётся бой. Будет греметь сражение, прольётся много крови да яда на землю, сломит оружие Безымянный, коему не минёт в то время второго года, но завершит битву Тагни-вестник, бросив копьё Двуликого. Тогда воцарятся мирные времена на три весны, а герои войдут во дворцы богов, станут учиться у них колдовству, чтобы после собраться вновь, ибо прошлая неудача не сломит Мерга, и рог Юдаря ещё прозвучит над землями Ирд, созывая смельчаков.
– Погоди, – нахмурилась Эйдре, – Балларг предсказал, что в битве станет участвовать годовалое дитя?
– Это могли добавить и позже, – отмахнулся Ульд. – Дядя не показался мне тем, кто стерпит присутствие ребёнка в битве. Может, жрецы пытались передать значимость сражения, которое затронет каждого в Ирде? Безымянный вообще герой сомнительный: с года сражаться изволит, коней запрягает в три весны. Не уверен, что он был предречён, а не появился после волей смертных сказителей. Что думаешь, Ферр?
– Похоже, – кивнул тот. – О нём чудны́м образом известно больше, чем об иных защитниках. Словно и правда добавили для красного словца да внимания слушателей. Юдарь поразит Эталла верностью, заполучит его рог, спустится с гор и будет колдуном. Тагни станет говорить о войне и оттого его волей соберутся воины Ирда под началом Йорги. А тот, – жрец покосился на Ульда с весёлой усмешкой, – окажется чадом бога
