И двери храма были закрыты для случайных людей.
Никто не должен был узнать, что этой ночью здесь состоится помолвка иллийского принца и альбинской принцессы.
– Сколько ей храмов осталось объехать, два или три? – с неприкрытой враждебностью спросил принц.
– Два, – тут же ответил Бенедетто. – Следующий – в Иллии, в Аква-Бассо.
– Мелководье, – хмуро перевел принц со староиллийского.
– Да. Самая западная точка Лазурного моря. Залив тянется почти до Хребта Пророка. И граница с Виктией рядом.
– Неужели мне придется тащиться и в эту глухомань?!
– Там самый древний храм Эссеи на всем континенте... – Бенедетто заранее разузнал все про их с принцем будущий маршрут.
По альбинской традиции, лицо королевской крови должно было совершить паломничество по пяти храмам. Принцесса Энния прошлым летом посетила храм Вильди на Альбинском Языке (где впервые увидела своего жениха). Зимой она предприняла поездку в храмовую обитель Антары Лесной в одном из вольных княжеств. Сейчас она приехала сюда, в Белледжори. И каждая поездка – инкогнито, чтобы не встревожить раньше времени честолюбивого младшего брата. Пока Энния не вступила в брак, Джордан спокоен: незамужняя принцесса не может быть провозглашена наследницей трона.
– Говорят, во дворце сейчас ее заменяет служанка с похожей физиономией, – брезгливо сказал Джиакомо. – Чтобы лазутчики не донесли братцу Джордану о ее отсутствии. Охотно верю. Ее легко заменить кем угодно. Такая неприметная внешность, ничего яркого, запоминающегося. И носит серые платья... бррр!
– Это ты сейчас говоришь, – жарко прошептал Бенедетто. – А потом она вытеснит меня из твоего сердца!
– Она? Не будь мы в храме, я бы расхохотался! Она вызывает во мне отвращение. Во время беседы в храме Вильди мы случайно коснулись пальцев друг друга – и отдернули руки, оба! Ее кисть была холодной, как из сугроба.
– Говорят, руки холодные – сердце горячее.
– У нее-то? Рыбина! Ледышка! Расчетливая стерва, мне про нее рассказывали... О, гляди – свита зашевелилась. Должно быть, невеста подъехала.
Бенедетто понял, что настал момент для красивого поступка. Такого, чтобы надолго запомнился принцу.
– У нас есть минута, пока ее нет, – шепнул он. – Выполни мою просьбу: прими подарок! В знак того, что эта помолвка нас не разлучит.
И положил на ладонь принцу перстень, купленный у скупщика краденого.
Джиакомо разбирался в драгоценностях. Он поднял на любовника удивленные глаза:
– Но... этот алмаз... Бенедетто, неужели ты настолько богат, чтобы делать такие подарки?
– Это фамильная вещь, – не моргнув глазом, солгал Бенедетто.
А больше ничего они сказать не успели: в храм вошла принцесса Энния с небольшой свитой.
Принц обернулся к девушке и пошел ей навстречу. Но, сделав шаг, он остановился, поднял руку так, чтобы видел любовник, и надел кольцо с алмазом. Это был знак: «Я помню о тебе».
И это была последняя мысль принца о Бенедетто.
Стены храма покачнулись перед глазами Джиакомо, золотые саламандры завертелись в бешеной пляске, оглушил грохот собственной крови в ушах. Забыв обо всем на свете, иллиец глядел на девушку, которая шла к нему, играя сложенным веером.
Нет, она не изменилась с последней их встречи. Та же неестественно прямая осанка, тот же раздражающе уверенный взгляд, тот же презрительно задранный нос.
Она не стала краше в глазах Джиакомо. Не стала роднее. Не стала ближе.
Но почему-то стала желанной. Остро, невыносимо желанной.
Что-то спросила... ах да, про здоровье... Принц ответил – впопад, невпопад, какая разница!
Сгрести бы ее в охапку, впиться губами в губы, стереть поцелуями с лица это снисходительно-учтивое выражение!
Вокруг шелестит свита, поздравляет с помолвкой...
Будь проклят этот дурацкий обряд! Еще полгода до свадьбы! Почему нельзя прямо сейчас выгнать всех и остаться с нею вдвоем?!
* * *
Энния не понимала, что происходит с принцем. При первом знакомстве он был учтив, сдержан, умело вел светскую беседу. В голосе звучало равнодушие, во взгляде читалась даже легкая брезгливость. Это вполне устраивало Эннию. Принцесса убедилась, что нашла именно такого жениха, какой ей нужен.
Но почему сейчас он так изменился? Почему у него такой пугающий, голодный, жадный взор? Это глаза хищника! Ни за что Энния не хотела бы остаться с этим опасным человеком наедине!
Принцесса чирикнула что-то любезное. Джиакомо ответил хрипло, невпопад, и поднял к виску руку, словно желая унять биенье жилки на виске.
И Энния, ледяная Энния, которая гордилась своей выдержкой, едва не заорала в голос, увидев на пальце принца знакомый перстень с алмазом.
Чтобы не выдать себя, пришлось распахнуть веер и спрятаться за ним. Пусть все думают, что невеста смущается.
О боги, Старшие и Младшие! Как мог перстень попасть к принцу?
Этот мощный приворотный талисман подарил принцессе в день ее совершеннолетия эрл Джаспер, придворный маг. Человек, надевший перстень, воспылает страстью к Эннии...
Да, она совершила ошибку, подарив талисман небоходу, который спас ее от убийц. Решила, что это знак небес...что этот человек станет ее фаворитом, опорой трона...
В памяти всплыли собственные слова, сказанные Беатрисе:
«Он потеряет сон и покой, забудет про еду, ему станут постылыми прочие женщины... Я сделаю его верховным адмиралом – но пусть он сначала приползет к моим ногам!»
Энния невольно отступила на шаг. Ноги подкашивались от ужаса и отчаяния. Она чувствовала себя, словно охотник, который угодил в им же поставленный медвежий капкан.
* * *
Наутро Двуцвет беседовал с Леандро, слугой младшего сына графа Ауреццо. Слугу чародей приманил золотом еще вчера. Хитрый парень, ловкий и быстроглазый, явно был доверенным лицом хозяина, но не видел золота от сеора Бенедетто. А от Двуцвета – увидел.
Сейчас, подбрасывая на ладони новенький коронет, Леандро подтвердил: да, ночью состоялась помолвка принца Джиакомо с альбинской принцессой. Их высочества задержатся в Белледжори, чтобы совершить еще несколько обычных обрядов, не в тайне. Вроде как для этого сюда и приезжали.
– Надолго задержатся?
– Не знаю, – наморщил парень веснушчатый нос. – Мы-то с хозяином сегодня уедем, уже вещи собираем. Нам принц велел возвращаться в отцовское поместье.
– Вот как? – удивился Двуцвет. – Принц порвал отношения со своим... другом?
– Ага. Мы получили пинка под зад. Хозяин сидит в своей комнате, пьет, плачет и причитает: мол, гадалка была права, напророчила ему беду от алмаза...
– От алмаза? – заинтересовался Двуцвет.
Леандро вновь подбросил на ладони золотой и чуть помедлил: явно хотел попросить прибавки. Но решил не наглеть чересчур.
