вздрогнула.
– Господи! – пробормотала она. – Честное слово, этот дом не был создан для того, чтобы пустовать.
Коридор, ведущий на кухню, оказался свободен. Женщины двинулись осторожно, стараясь не шуметь. Из кабинета психотерапии доносились звуки какого-то движения; предположительно, это миссис Парк расставляла мольберты. Блю внезапно почувствовала себя глупой: она втянула Сабину в авантюру, в которой, возможно, не было никакой необходимости. Можно было просто спросить пароль у миссис Парк и настоять на своем, проявив ту самую твердость, которую проявила Сабина, требуя назад свой сотовый телефон.
Но Блю не остановилась, не спросила пароль у миссис Парк, а, затаив дыхание, прошла мимо двери в кабинет.
Единственными свидетелями их присутствия на кухне были собаки, взиравшие с фотографий в рамках своими черными глазами.
Блю постучала в зеленую полированную дверь. Ответа не последовало.
– Просто войди и возьми пароль, – шепотом предложила Сабина. – Когда мистер Парк открывал дверь в предыдущий раз, я видела там маршрутизатор. Сфоткаешь пароль на нем и сразу же выйдешь.
– А что, если кто-нибудь увидит? – Блю захотелось узнать, почему, если все так просто, Сабина не вызвалась зайти сама.
– Это займет всего пару секунд, и никто ничего не узнает. Но я на всякий случай отвлеку Молли, а если тебя увидит Джошуа, ты просто объяснишь ему, что тебе нужен пароль. Он отличный мужик и не станет возражать, как вчера вечером не возражал против вина.
Блю кивнула. Убеждая себя, что все в порядке, что неприятное предчувствие, исходящее от дверной ручки, рождено в ней самой, что ее сердце-пташка трепещет из-за ее собственных страхов и что это никак не связано с тем, что исходит от супругов Парк.
И от Сабины.
– А затем сбросишь фотку мне, – продолжала Сабина. – Так, дай мне свой телефон, и я добавлю тебя в список своих контактов.
Обменявшись номерами, она вернула телефон Блю. У нее на губах по-прежнему витала хитрая усмешка, и Блю подумала, что это нарушение правил доставляет этой женщине такое же восторженное возбуждение, как и перспектива получить интернет.
– Я пойду проверю, что в зале чисто, после чего займу разговором Молли. Когда все будет готово, встречаемся в коридоре, хорошо?
Сабина ушла, и Блю постучала в зеленую дверь еще раз. Никто не ответил. Блю повернула ручку, не обращая внимания на бурлящую в желудке желчь.
Блю вошла внутрь. В закрытой комнате работало радио, голос диктора был приглушен.
– …ухудшение погоды после продолжающихся несколько дней проливных дождей с сильным ветром…
Гостиная оказалась обставленной проще и не такой ухоженной, как остальные помещения пансионата «Болото надежды». Плотный темно-синий ковер, нуждающийся в пылесосе, расстилался на деревянном полу, обивка кожаных диванов изрядно протерлась. На подлокотнике одного из них висело сложенное покрывало ядовитого желто-зеленого цвета.
На каминной полке стояло с полдюжины фотографий: мистер и миссис Парк под руку на крыльце здания из серого камня; мистер Парк в горнолыжном костюме на вершине заснеженной горы; раскрасневшаяся миссис Парк в шапке Санта-Клауса. Ни родственников, ни знакомых. Никаких посторонних людей на фотографиях четы Парк. Опять фотографии околевших собак. Все рамки покрывал слой грязи, делавший их матовыми.
– …Управление по делам чрезвычайных ситуаций выпустило предупреждение о вероятности сильных наводнений в большинстве северо-западных…
Блю увидела маленькую черную коробочку маршрутизатора на столе у ближайшего дивана, за перевернутой фотографией в рамке. Она шагнула к столу, настороженно вслушиваясь в звуки шагов мистера Парка. Взяла фотографию, за которой скрывался маршрутизатор. Пальцы скользнули по слою пыли.
В воздухе стоял запах сырости. Нижний край обоев подернулся серой плесенью.
Свободной рукой Блю достала телефон.
Дверная ручка повернулась.
Скрипнули петли.
Резко развернувшись, Девушка сбросила рамку со стола.
И увидела лицо на фотографии.
Сила (перевернутая)[46]
Молли не может поверить своим глазам. Во время обзорной экскурсии она ясно дала понять, что комнаты хозяев для гостей закрыты. Однако вот она, Блю, в гостиной, пялится своими оранжево-бирюзовыми глазами на личные вещи хозяйки и, опираясь рукой на спинку любимого дивана Молли, наклоняется, чтобы подобрать с пола фотографию в рамке.
Молли говорит себе не вмешиваться, но уже слишком поздно. Девчонка наклоняется, поднимает фотографию и протягивает ее Молли.
– Это наш дом, гостям сюда нельзя! – Молли протягивает руку к фотографии, надеясь на то, что Блю еще не успела изучить ее своим придирчивым взглядом. – Неужели больше нельзя рассчитывать на неприкосновенность личной жизни? – резко спрашивает Молли, и Блю извиняется, говорит, что хотела поговорить с ее мужем и подумала, что он здесь.
Молли не может вспомнить, когда в последний раз вот так ругалась на гостя, однако не может ничего с собой поделать. Она измучена, ей страшно. Молли говорит Блю, что Джошуа, возможно, возвращался в дом, но затем снова отправился к реке и вернется не раньше обеда. Она не добавляет, что муж до сих пор злится на нее за то, что она сказала ему вчера. Про то, что видела в кабинете психотерапии. Не сказала, что ему нужно побыть одному, как будто ей самой не нужно побыть одной, как будто она может спокойно думать в этом доме, где гости повсюду, даже там, где их не должно быть. Они ведут себя так, как не должны себя вести. И как ей тут поддерживать все, заниматься гостями, готовить и протирать пыль, эту вечную проклятую пыль, которая требует ее внимания каждую секунду каждого часа, и разве он не знает, что пыль в основном состоит из отмершей кожи? Ну как она может справляться со всем этим, если у нее нет свободной секунды, чтобы спокойно подумать?
Ничего этого Молли не говорит.
Она протягивает руку, забирает фотографию и прижимает изображение лица Элеоноры к груди.
Блю снова приносит извинения, старательно не смотря Молли в глаза, а та не может видеть ее в этой комнате, единственном святом месте, не оскверненном гостями. Даже Элеонора не заходила сюда; Джошуа добавил эту пристройку потом.
– Зачем вам нужен Джошуа? – спрашивает Молли и видит, как Блю отводит взгляд влево, словно роясь в подсознании в поисках ответа. Ее рука засунута в задний карман. Молли понимает, что она солжет, еще до того, как слова слетают у нее с языка. Блю говорит, что хотела узнать, может ли она помочь справиться с последствиями наводнения, и Молли резко отвечает:
– Нет, помощь Джошуа не нужна; он справится со всем сам. Что у вас в кармане? – спрашивает она, и Блю отвечает, что у нее ничего нет и поднимает руки вверх, словно сдаваясь в плен.
Жар ударяет Молли в затылок; ей необходимо выпроводить гостью из этой комнаты, пока она не потеряла полностью свое терпение. Этого нельзя допустить, нельзя допустить, чтобы эта девчонка вообразила, будто она, Молли, сумасбродка. Молли – само олицетворение спокойствия. Она собранная, невозмутимая; не в ее духе так возбуждаться.
Радио включено. Диктор
