их нельзя подкупить… с дикими животными решает только сила. А силы у нас не было. Даже оружия не было. Я порылась в карманах, нащупала свисток.
— Давай, — сказал Эд, — свисти.
— Я вообще — то искала нож…
— Свисти!
И я свистнула. Свистнула так громко, что сама чуть не оглохла от своего свиста.
— Думаешь, кто — то придет на помощь?
— Посмотрим.
Тут я все-таки нащупала нож, передала Эду. Волки напали, и на моих глазах началась самая страшная, кровавая и дикая битва на свете. Волки набросились на Эда, он набросился на них. Это было месиво из крови, шерсти, криков, стонов. Эда терзали, и Эд терзал. Он стал одним из этих волков. Он стал самым сильным из них, но я знала, что стая сильнее одиночки. Перед глазами, как в предсмертном бреду, у меня проносились фрагменты из жизни. Вот мы с Эдом только познакомились, и он мне первый раз улыбнулся. Вот мы сидим у костра и поем песни. Вот мы танцуем на балу. Быстро, нежно. Одновременна с воспоминаниями перед глазами стояла совсем другая картина. Эд, мой Эд, который танцует лучше всех на свете, пытался разорвать волку челюсти. Сам в крови. Волки в крови. Крови так много, что за ней не видно человеческого лица. В руке Эда — нож. Я замерла, не в силах пошевелиться. Я стояла с открытым ртом, не в силах вдохнуть.
Последним, что крикнул Эд, было отчаянное:
— Донна, беги!
Но бежать я не могла. Я покачнулась, упала на землю и не отрываясь смотрела на ужасную схватку. А по щекам текли слезы.
Глава 37: Мы еще покрим этот мир. Мы будем счастливы
Радовало во всем происходящем только одно. Только то, что умрем мы с Эдом, как в сказках, в один день. Долго у нас не вышло, но хотя бы счастливо. В какой-то момент Эд перестал сражаться, он бессильный повалился на землю и повернул голову на меня. И зашептал. Я изо всех сил попыталась улыбнуться ему. Дать поддерживающую улыбку. Но с улыбкой никак не выходило. Никак. Зато я смогла разобрать, его шепот.
— Люблю тебя.
Я закрыла рот ладошкой и вздрогнула всем телом.
— Я тоже, — прошептала я, — я тоже тебя люблю.
Но он не слышал, не мог слышать.
Волки оставили Эда, обратили внимание на меня. Драться. Я тоже решила драться.
— Ну давайте, гады, — выплюнула я, — что б вам подавиться.
Тут зарычал медведь. Конечно, еще медведя нам сюда не хватало. Но тут в голове прояснилось. Медведь. Наш Медведь! Видимо, он услышал свисток и пришел. Нашел нас. Слишком быстро. Неожиданно быстро.
Слезы вмиг остановились, я смотрела, как большой бурый зверь лапой вступил в хватку с волками. Сердце билось быстро — быстро. Я подползла к Эду, и увидев его, испустила истошный вопль. Весь израненный. Одежда в клочья. Кровь заливает глаза. Испуганная до полусмерти, я приложила ухо к его груди. Не бьется. Может, просто я не услышала. Приложила снова. Тихое — тихое… тук — тук, тук — тук…
— Эд, — выдохнула я, — что ж ты меня, как пугаешь.
Мне в спину уперлось что — то. Медведь. Он сунул голову к Эду. Принюхался. Тряхнул головой. Я заметила, что и его пасть тоже в крови. Потом обернулась на мертвых волков и твердо решила больше никогда не спать на боку.
— Тут надо врача, — сказала я.
Медведь снова мотнул головой.
— Чего мотаешь? — разозлилась я, — он еще дышит.
Медведь лег ко мне на колени и тихонько зарычал.
— А ну поднимайся! — затолкала его я, — надо в деревню. Там должны быть доктора.
Медведь не шевелился.
— Он твой друг! — закричала я, — мы должны его спасти!
Медведь легко тронул меня лапой по голове. Тронул снова. И снова.
— Да что с тобой не так!
Я поняла, он гладит меня, пытается успокоить. Но мне не нужно успокоение, нужна помощь! Я снова положила голову Эду на грудь. Снова послушала удары сердца. Тихие — тихие, слабые — слабые. Он жив. Жив.
— Я положу Эда к тебе на спину, и мы поедем в деревню, — сказала я, — там ему помогут.
— Донна, — Эд разомкнул губы.
Я облегченно улыбнулась и взяла в руки его лицо.
— Эд! Все будет хорошо. Мы живы. Живы. Ты и я. Все хорошо.
— Прости…
— Нет, что ты, все хорошо, — тараторила я, — все пройдет, ты поправишься. Поправишься и мы отправимся в Литвудское королевство.
— Да, — выдохнул Эд.
— Конечно, а теперь нам надо тебя перетащить.
— У меня позвоночник сломан.
— Что?
Я замерла. Нет. Нет же. Это не правда. Эду только так кажется. Ничего не сломано. Все в порядке. Все в порядке.
— Пришел Медведь, — продолжала я, — мы положим тебя ему на спину и повезем в деревню, там тебя вылечат.
— Донна…
— Что, Эд? Что такое?
Он разомкнул глаза, поднял на меня уставший, обреченный взгляд.
— Ты потрясающая, Донна, — сказал он, — и сильная. Ты справишься.
— Конечно справлюсь, и ты справишься. Мы вместе справимся.
— Береги ее, — сказал Эд Медведю.
Медведь тихонько зарычал.
— Ты что прощаешься? — ужаснулась я, — Эд, нет! Все будет хорошо, я спасу тебя.
— Тихо — тихо, — выдохнул Эд, — ты должна послушать меня.
По щекам лились слезы, а губы мои улыбались безумной, отчаянной улыбкой. Я понимала. Все понимала. Эд умирал. Ему никак не помочь. Сломан позвоночник. Все в крови. Его даже перетащить нельзя.
— Слушай, — повторил Эд.
— Хорошо, — я гладила его по голове, — хорошо, говори.
Сердце разрывалось на части. Оно рыдало. Оно вопило. Но я должна была оставаться сильной. Должна.
— Возвращайтесь с Медведем в наш штаб. Туда должны будут прийти Дор и Кол.
— Мы вернемся вместе!
— Просто слушай, — Эд закашлялся.
Кашлял кровью. Сердце сжалось. Нет… Нет… Он умирал. Я набрала в легкие побольше воздуха. Выдохнула. Вдохнула снова.
— Держись вместе с ними. Попасть в Литвуд не выйдет, так что просто отошлете туда сообщение.
Эд шумно вдохнул и зажмурил глаза. Боль. Как же ему больно. В тот миг больше всего на свете я хотела забрать его страдания. Я бы вытерпела все.
— Донна, прости, что так вышло, — выдохнул Эд, — прости…
— Ты не виноват.
— Спасибо, что ты есть…
— Ох, Эд…
Он закрыл глаза, прижала к нему крепко — крепко, словно своими объятиями могла забрать хотя бы малую частичку его боли.
— Не смей умирать, не смей, — шептала я.
— Поздно…
— Все будет хорошо, — продолжала я, как заведенная, — мы еще будем сидеть у костра и рассказывать истории, мы будем лежать на траве и целоваться,
