и без всякой магии.
– Магнус рассказывал, что во время ваших тренировок ты вела себя странно. Говорила какую-то чушь, а потом останавливалась и смотрела перед собой. Вспоминала Второй мир, да? – не успела Пайпер даже рта открыть, как Джинн добавил: – Магнус говорил, что ты пару раз упоминала Стефана.
– Неправда, – хрипло возразила девушка, запоздало поняв, что совсем потеряла голову.
Она действительно иногда болтала о своей прошлой жизни с Магнусом и вспоминала Стефана? Или же рыцарь задавал вопросы таким образом, что она просто не могла ответить иначе?..
– Тебе не обязательно говорить обо всем, – неожиданно беззаботно сказал Джинн, вновь улыбаясь. – Но было бы интересно послушать о твоем мире и жизни до того, как ты стала сальватором.
– Я не хочу об этом говорить.
– Как и Третий не хочет говорить о причинах, вынудивших его убить Лайне.
Пайпер не смогла подавить дрожь, пробежавшую по телу после этих слов. Джинн, заметив, как вздрогнули ее плечи, убрал издевательскую улыбку и добавил:
– У каждого из нас есть свои секреты, которые мы не хотим раскрывать другим. Третий – не исключение, но ты давишь, и ему от этого хуже.
– Не знала, что он так легко ломается.
Джинн поджал губы. Пайпер слишком поздно поняла, какую глупость ляпнула. Очередное доказательство того, какой жалкой и злобной она была. Она ведь знала, по-настоящему знала, что не хочет давить на Третьего, но делала это, потому что нападение – лучшая защита. Уж лучше она ударит первой, чем ударят ее.
Джинн долго изучал ее лицо и наконец, качнув головой, вздохнул. Затем он почему-то попросил у звезд прощения и, наклонившись к Пайпер максимально близко, очень тихо прошептал:
– Есть клятвы, которые я не могу нарушить, но знай: Третий убил Лайне не потому, что жаждал крови.
Пайпер увидела, как Джинн напрягся. Он смотрел на нее распахнутыми глазами еще несколько секунд, сжимая зубы, и лишь после, когда, казалось, немного пришел в себя, продолжил:
– То было милосердием, а не насилием.
Джинн резко отклонился и хлопнул ладонью по столу, выругавшись.
– Ох, звезды, я и не думал, что это будет так тяжело…
– Что? – опешила Пайпер.
– Сказал же: клятва. Я не могу говорить об этом прямо, и даже косвенный намек… Если кратко, то, будь Третий на пике своих сил, он бы мгновенно убил меня за нарушение клятвы.
По спине Пайпер пробежал холодок. Словно почувствовав это, Джинн рассмеялся и замахал руками:
– Расслабься, все нормально! Сейчас он сосредоточен только на одном, так что даже не поймет, что я частично нарушил клятву.
– Я не об этом.
Не то чтобы ее пугала какая-то там клятва, нарушение которой могло убить Джинна… Нет, вообще-то, пугала, но он сидел перед ней, живой и здоровый, и уж точно не жаловался на приближение смерти. Удивило Пайпер другое.
– Третий убил Лайне из милосердия? – переспросила она, почему-то чувствуя, что слова произносятся куда легче, чем когда она спрашивала самого Третьего об истреблении великанского рода.
Джинн закатил глаза и коротко кивнул, но с таким видом, будто даже это действие причиняло боль. В огромном списке Пайпер, которому не было конца, появился новый пункт: узнать, что за клятва заставляет Джинна молчать.
– Тогда почему он не сказал об этом? Сила… – Пайпер запнулась, поняв, что заговорила об этом вслух. Может, Третий и чувствовал, что Сила верит ему и тянется ко Времени, но не комментировал, потому что Пайпер ясно дала понять – ей это не нравится. Нет ничего более пугающего, чем связь с двухсотлетним предателем миров, который, может быть, и не предатель миров.
– Сила… – повторил Джинн, всем своим видом показывая, что внимательно слушает.
– Боже мой… – простонала она, пряча лицо в ладонях. – Ладно, хорошо. – Пайпер выпрямилась, расправила плечи, мысленно пообещав, что, если будет сильной и храброй хотя бы одну минуту, то для сохранения вселенского баланса разрешит себе поплакать этой ночью. – Сила реагирует на Третьего. Ты же и так это знаешь.
– Знаю, но всегда приятно услышать, как кто-то преодолевает себя и признается в чем-то. Итак?
– Сила тянется к нему. И такое чувство, будто… Будто она знает, что он не такой плохой, каким его все рисуют.
– Давай признаем, что Третий – чудовище. Ему более двухсот лет…
– Стефану, кажется, около семисот, – вставила Пайпер.
– …и внутри него Арне. Плюс пару десятков психологических травм, – с улыбкой добавил Джинн, лениво махнув ладонью. – Он без раздумий расправится с нашими врагами и убьет любого, кто посмеет навредить его кертцзериз или посягнет на кантараца́н.
– Защищать тех, кто нам дорог – нормально, верно?
Джинн улыбнулся шире и выжидающе уставился на нее. Пайпер потребовались секунды, чтобы осознать, что они вдруг поменялись ролями. Каким-то образом Джинн сделал так, что теперь она защищала Третьего.
– Но при этом Третий, вообще-то, душка, – продолжил Джинн. – Слышал, что он был отличным сыном, братом и племянником. Уж не знаю, как там у него в любви, но он довольно старательный и всегда прислушивается к людям, так что… Он действительно не такой плохой, каким его рисуют в твоем мире. И он всегда делал то, что должен.
– Так же он сказал про убийство Лайне.
Взгляд Джинна почти не изменился, только немного потеплел, и это поставило Пайпер в тупик.
– Он был близок с ними, и был единственным, кто мог подарить им… – Джинн резко хлопнул ладонью по столу и прижал сжатый кулак к губам. – В общем, я надеюсь, ты поняла, к чему я вел.
– Он был единственным, кто мог подарить им смерть? – предположила Пайпер, и Джинн активно закивал, подтверждая ее слова. – Но почему?
– Может быть, ты уже поймешь, что я просто не могу сказать тебе обо всем? Если хочешь всех ответов, найди подход к Третьему.
Пайпер с трудом и недоверием выдавила:
– То есть мне нужно подружиться с ним?
– Называй это как хочешь. Но вы оба – сальваторы, и намеренное игнорирование связи между вами может быть губительно.
– Мы не игнорируем эту связь. Мы просто… не разговариваем не по делу, – лаконично закончила девушка, нервно усмехнувшись.
– Но он хочет разговаривать. Хочет узнать тебя.
– Да почему? Я не понимаю.
– Разве люди с самого рождения знают друг друга? – ощетинившись, пошел в наступление Джинн. От резкой смены его настроения Пайпер едва не вжала голову в плечи. – Они сталкиваются при тех или иных обстоятельствах и всегда знакомятся, узнают друг друга. Всегда. Они просто желают познать тех, кто их окружает, потому что они – часть их жизни. Тебе не отвертеться от того, что Третий – часть твоей жизни, понимаешь?
Не хотелось этого признавать,
