пока так и не прочитала.
«Магия основывается на чувствах», – так объясняла Шерая. Но Пайпер сомневалась, что магия может основываться на пустоте, растущей внутри нее, и ощущении, что она – обуза.
В Тевье она пообещала себе, что будет стараться изо всех сил, не будет бояться собственной магии и в результате сделает из себя сальватора, но постоянно отступала на шаг назад, а то и на два. Ей было страшно, одиноко и больно. Хотелось поговорить с дядей Джоном, услышать от Эйса, что он будет рядом даже несмотря на то, что ничего не понимает. Пайпер все чаще ловила себя на мысли, что скучает не только по ним, но и по Киту, Гилберту, Марселин и всем остальным, кого успела узнать всего за неделю. Она больше не считала надоедливым пристальное внимание Шераи, взгляд Сони с проблесками осуждения, и Данталиона, без остановки сыплющего шутками. Раздражало только одно – их общее молчание насчет Третьего, которого они именовали Предателем.
Сейчас же он был практически единственным, кто мог дать ответы, но, как и остальные, о многом умалчивал. Думая об этом в моменты, когда не могла уснуть или просыпалась после особенно реалистичного кошмара, Пайпер приходила к выводу, что каждый имеет право хранить свои тайны и отгораживаться от нее. Третий – особенно.
Но голос в ее голове твердил, что сальваторы – одной магии. Она с Третьим одной магии. Они были связаны, хотела она этого или нет, и связь эту можно было разорвать только смертью.
«Почему ты не можешь подсказать мне, что делать? – спрашивала Пайпер у Лерайе, пялясь по ночам на балдахин кровати. – Я знаю, что я глупая и могу только ныть, ничего не пытаясь изменить, но я же… Я просто хочу домой. Пожалуйста, Лерайе».
«Не сопротивляйся», – это было единственным, что шелестел в ответ едва слышный голос.
Две недели Пайпер только и делала, что занималась с Джинном. В первый раз Джинн с радостью провел ей экскурсию, показал свою небольшую библиотеку (и пожаловался, что у Третьего гораздо больше книг, которые тот не разрешает забирать), запретил ей с ногами залезать на потрепанный диван под самым большим витражом, но разрешил занимать кресло возле камина. Однако во время занятий они всегда сидели за столом, специально расчищенным ради этого от книг по магии и самых обычных романов, – девушка была уверена, что видела там романы. Джинн садился достаточно близко к Пайпер, чтобы следить за ее работой, но при этом так, чтобы было легко увернуться, если она хотела ему врезать. А врезать ему Пайпер хотела почти всегда.
Он не учил ее чему-то новому. Не говорил о магии сакри, даже не интересовался, как продвигается обучение у Третьего. Он просто давал ей различные мелкие задания: прочитать тот или иной параграф, вычленить главное, ответить на вопросы, поспорить с ним насчет многолетнего труда какого-нибудь ученого. С Третьим, который теперь разговаривал с ней исключительно о магии сакри и никогда больше не оставался наедине, было легче. Даже несмотря на присутствие Клаудии и напряжение между сальваторами, которое стало почти физически ощутимым.
Когда Пайпер отложила книгу, закончив читать указанный параграф, Джинн улыбнулся ей и небрежно смахнул крошки сахара с губ.
– Как описывал магию автор трактата? – спросил он.
Пайпер сделала глубокий вдох. «Не вороти нос, – убеждала она себя, – уж лучше такое обучение, чем совсем никакого. Хотя, конечно, – добавила она специально для Лерайе, – можно и помочь немного!»
– Магия – это не сила, которую можно подчинить, а энергия внутри тех, кого выбирает богиня Геирисандра.
– Как появляется источник?
– Его создает Геирисандра, а после… не знаю, внедряет в мага, – неуверенно закончила Пайпер, нервно замахав ладонями. – Эта часть была очень сложной.
– А теперь прочитай последнее предложение на последней странице. Вслух.
Сальватор подавила желание закатить глаза и взяла книгу. Кожаный потертый переплет был простым, но красивым, покрытый какими-то сигилами, складывавшимися то ли в формулы, то ли в имена. Почти каждая страница была дополнена рукописными заметками. Таким же было и последнее предложение, которое Пайпер зачитала вслух:
– «Магия – это чувства. Многие полагают, что если маг ничего не чувствует, он начинает терять связь с источником Геирисандры. Они неправы. Пустота – это тоже чувство, источник, ведущий к магии».
Пайпер подняла глаза на Джинна – ни тени веселья, бывшего до этого. Он даже пригладил взъерошенные алые волосы, будто желая казаться серьезнее.
– Кто автор трактата? – спросил он, подперев подборок кулаком.
– Я не знаю, – пробормотала Пайпер. – Тут не написано.
– Написано, прямо на обложке. Прочитай.
Пайпер посмотрела на кожаную обложку книги. Сигилы не желали складываться в понятные слова, и это пугало. Все книги, которые она читала, были на сигридском, который она тщательно изучала под надзором Анселя. Благодаря его урокам чары понимания работали все лучше, но здесь почему-то дали сбой.
– Читай.
– Я не могу.
Джинн с громким скрипом придвинул свой стул ближе. Пайпер предпочла бы держать дистанцию, особенно сейчас, когда глаза Джинна горели не магией, а недовольством.
– Читай. Вслух.
Что-то внутри нее противилось попыткам прочитать сигилы на обложке. Даже руки дрожали, словно то наполнялись Силой, то теряли ее.
Пайпер не знала, что происходит. Она старалась как можно реже плакать по ночам с того момента, как однажды за завтраком Стелла, решив явиться в человеческом обличии, спросила, почему ее кожа пахнет солью. Сальватор все время была на грани и из-за этого ненавидела себя. К черту самоучители по магии для сальваторов, неужели никто не догадался записать хотя бы пару советов, которые точно пригодятся при таком паршивом состоянии? Пайпер спросила бы у Третьего, если бы не боялась. Теперь она боялась не только правды, которую все равно стремилась узнать, но и его самого. Этому Сила противилась отчаяннее всего.
– Стефан, – процедил Джинн, и Пайпер тут же забыла о Третьем. – Автор трактата – Стефан. Слышала о таком маге?
Пайпер слышала крик Марселин, ее ругательства и проклятия, которые не могли навредить Стефану так, как копье Брадаманты, пронзившее его грудь.
Сигилы наконец удалось прочитать – они действительно сложились в имя Стефана, написанное на сигридском.
– Один из величайших магов Сигрида, – между тем продолжил Джинн, лениво прислонившись к спинке стула. – Я до сих пор нахожу в его исследованиях что-то новое. Потрясающий маг. Хотел бы я когда-нибудь лично пообщаться с ним… Возможно, даже попросил бы его подписать для меня какую-нибудь книгу. Знаешь, у меня есть один трактат…
– Хватит, – выдавила Пайпер, прижимая книгу к груди. – Пожалуйста.
– Так ты слышала о Стефане.
Пайпер испуганно вскинула голову и столкнулась с проницательным взглядом желтых глаз. Казалось, на фоне смуглой кожи они горят
