шаг к кушетке.
Элика вглядывается в неё. Это же фея, прекрасная как утренняя заря. Изумрудные глаза и локоны, отливающие тёмным золотом. Такое знакомое лицо. Как будто видела совсем недавно. Как же похожа на крёстную, но всё-таки не она. Фея склоняется над драконом, проводит нежно по его волосам, отчего он перестаёт до боли стискивать руку девушки и, глубоко вздохнув, открывает глаза.
Он удивлённо переводит взгляд с Элики на фею и обратно.
– Элика, ты никогда не говорила, что у тебя есть сестра и ваша с ней матушка – лесная фея.
– Я не… Это не моя сестра, – девушка растерянно посмотрела на разглядывающую её с любопытством волшебницу, – Простите ради всех Предков, светлая фея! Я из крестьянской семьи. Светлый эрад что-то путает. Он болен и не хотел вас обидеть.
– Я и не обижаюсь, – смех лесной красавицы рассыпался серебристым звоном, – дитя, ты видела себя в зеркало? Дай мне руку.
И потянув Элику к зеркалу, стала рядом с ней. Как будто две сестры стояли рядом, старшая и младшая. Нет, они не были как две капли воды, но видно было несомненное сходство.
– Неудивительно, что мой сын так решил.
– Ваш сын?
Девушка даже пробежалась глазами по комнате, как будто надеялась найти, кроме Фрая, ещё кого-нибудь, более подходящего на роль этого самого сына. Фея же порхнула обратно к кушетке и, мягко взяв дракона за руку, помогла ему сесть. Тот делал всё, не отрывая от неё глаз, как заворожённый.
– Сынок, ты всё-таки вспомнил.
Однако Фрай ответить не успел, потому что во дворец ворвался ещё один вихрь зелёных искр, который, рассыпавшись, превратился в Амафе́ль.
– Эла́ри ! Наконец-то, наконец-то, ты вернулась, сестра!
Мгновенье спустя феи уже обнимали друг дружку, смеясь и плача одновременно. Это выглядело, как будто одна обнимала своё отражение в зеркале, только наряд у этого отражения был другой.
– Так это твоя заслуга?
– Нет, нет, это твой малыш вспомнил строки, что ты ему пела.
Элика ещё раз оглядела комнату, как будто не могла поверить, что Фрай – это и есть тот самый «малыш». Да и сам Фрай выглядел довольно растерянным. Фея, оторвавшись от сестры, вернулась к нему.
– Сынок, неужели ты совсем не помнишь меня? Колыбельную ведь вспомнил?
Дракон смотрел на неё, то порываясь что-то сказать, то останавливаясь, потому что действительно вспомнил, и её глаза, и руки, которые перебирали его кудри перед сном и колыбельную, которую она ему пела каждый день и её последние слова тоже вспомнил: «Я вернусь, я обязательно вернусь к тебе сынок, когда буду нужнее всего. Тебе надо будет всего лишь спеть песню, которой я тебя научила. Дай посмотреть на тебя моя радость. Слушай няню и жди меня мой родной. Ну-ка обними покрепче. Вот так мой единственный. А теперь спи. Я спою тебе.»
Дракон вскочил, но тут же сел обратно, потому что от взмаха его руки закрутился рой бабочек. Он в удивлении посмотрел на свои ладони. Поворот для него был потрясающий. От тёмного тумана Хаоса до облака бабочек. Тут хоть кто растеряется. Фрай вопросительно посмотрел на Эла́ри.
– Сынок, ты теперь обладаешь магией леса. И это, как я вижу, отныне твоя единственная магия. Пока ещё слабая и робкая. Но поверь мне, это чудесное и сильное волшебство. Его нужно просто освоить. Понятно, что эта магия не для сражений.
– Ну почему же, матушка, я тут кое-что вспомнил, – Фрай неожиданно весело рассмеялся и посмотрел на Амафель, – Ильгрис ведь обладает такой магией? Правильно? Помнится, она призвала целую армию лесных зверей себе на помощь. Хотя да. Не устояли бы они, если бы не Тангриф. Ну что же ворчать не буду, какая есть магия, такая и есть. Буду учиться. Я счастлив, матушка, что ты со мной.
Фея присела рядом и молча обняла его. Потом отстранилась, разглядывая лицо сына.
– Как мне хотелось коснуться тебя, каждый раз, когда ты входил в лес, но это было невозможно.
– Ты разве знала, что я твой сын? Нет, ты разве могла это понимать?
– Могла. Но от этого становилось ещё горше.
– Великие Предки! – Фрай побледнел, – Матушка, сколько же моих постыдных поступков ты видела? И ты продолжаешь меня любить?
– Ты часто ранил меня сынок, но в том, что ты такой, есть ведь и моя вина. Если бы я смогла смирить своё сердце, то закон леса не исполнился. Однако я любила твоего отца и не хотела отказываться от этой любви, поэтому мы с ним принесли клятвы, хотя я знала, чем это может закончиться, и знала, что он был непостоянен до этого. Я до сих пор чувствую свою вину, что из-за моих клятв ты остался один. Фрэдевин воспитывал тебя, как умел. А что он умел, бы оба знаем. Больше всего я боялась, что ты так и не вспомнишь меня, и всё, чему я тебя учила. Но, как я понимаю, моя сестра придумала способ напомнить обо мне.
Эла́ри повернулась к Элике.
– Дитя, подойди, – она, взяв за плечи, покрутила подошедшую девушку, – Удивительно. Как ты это сделала, Амафель? Я смотрю не только личиком, но и магией наделила. Ещё не раскрыта. А условие, как обычно?
– Ну конечно, – фея бросила быстрый взгляд на Элику.
– О, тогда надо просто подождать, – Элари лукаво улыбнулась, – Рано или поздно магия проснётся. С таким-то милым личиком это обязательно скоро случится.
Тут заволновался Фрай.
– Матушка, вы это о чём? Что должно помочь раскрыть магию Элики?
– Эге, кажется, это произойдёт совсем скоро, – пробормотала как будто про себя волшебница, а затем повернулась к сыну, – Сынок, существуют определённые условия для раскрытия магии, если этой магией наделяем мы, лесные феи. Но тебе это знать не нужно. Вернее, пока рано. К тому же у тебя эта магия врождённая, хотя и проснулась только сейчас. Почти проснулась. Нам с тобой ещё многому нужно научиться. А сейчас давайте пообедаем. Я так соскучилась по нектару.
– Так, всё готово, – Амафель призывно махнула рукой в сторону двери, – Пойдёмте. Стол накрыт. За обедом и поговорим.
Глава 19.
