Он разрядил пистолеты в тех двоих, что выглядели чуть бодрее. Третий, самый усталый, упал сам. Не найдя в себе сил подойти и зарубить беспомощного человека, Алонсо пошел дальше. Он и сам уже пошатывался, но останавливаться было нельзя. На ходу перезарядив пистолеты, он попытался сделать петлю, чтобы все же уйти от реки. Это ему удалось благодаря темноте, Диего проскочил между двумя караулящими его группами. Один из преследователей, в котором по привыкшему командовать голосу арагонец узнал «надсмотрщика», даже выстрелил, но от изнеможения не смог достаточно высоко поднять мушкет. Диего с наслаждением всадил в него две пули и ушел обратно к лесу, слыша разочарованные крики позади. На злорадную усмешку сил уже не хватало.
Остаток ночи он, спотыкаясь и иногда падая, просто брел по лесу, стараясь не заблудиться. Как ни поразительно, преследователи шли и шли за ним, словно их гнала какая-то нечеловеческая, злая сила. Диего не раз слышал сиплый голос их капитана, который угрожал своим людям невероятными казнями, а один раз, как показалось беглецу, даже кого-то застрелил.
«Почему они подчиняются ему? — не мог понять он. — Их семьи держат в заложниках? Все равно, есть предел любому терпению. Здесь, в лесу, они давно могли убить и капитана, и его помощников, никто бы об этом не узнал. Что сдерживает их?»
Дельфин вел себя тихо, с ним было как-то уютно. Диего не чувствовал себя одиноким, касаясь серебристой фигурки у себя за пазухой. Помогал ли он ему? Как знать, куда попали бы выпущенные в Алонсо пули, не виси у него на шее волшебный предмет. Он пробовал общаться с ним, мысленно делился своими желаниями, но то ли дельфин был слишком далеко от привычной водной стихии, то ли никак не мог ему помочь. Усталость не проходила, а ветви в темноте все так же нещадно хлестали по лицу.
Но что-то он все-таки чувствовал. На шнурке висела не безделушка, не пустяк, созданный для забавы. Кусочек серебристого металла в форме веселого дельфина завораживал. Казалось, он обладал чем-то вроде характера, в нем словно теплилось подобие жизни. Диего чувствовал это, а как — объяснить не смог бы. Когда ночь бесконечных блужданий оказалась близка к завершению, ему подумалось, что скоро он вернет дельфина хозяйке. От этой мысли стало тяжело. И без того не чувствовавший ног Алонсо споткнулся и упал в большую лужу, незаметную в темноте. Встать из ставшей за ночь холодной воды оказалось непросто, и тут же сзади долетел звук сиплого голоса, гнавшего своих бойцов в погоню.
«Ты не хочешь от меня уходить или я не хочу с тобой расставаться? — Цепляясь за стволы деревьев, Диего начал длинный путь к реке, рассвет приближался. — А что бы я с тобой делал, если бы оставил? Стал бы самым знаменитым капитаном среди пиратов? Морская удача! Я мог бы собрать достаточное количество средств, чтобы стать… охотником?»
С трудом отогнав упрямые мысли, Алонсо снова вошел в воду — чтобы выйти к берегу, предстояло пройти отмеченную Фламелем заболоченную пойму. Слева раздался шумный всплеск, и Диего показалось, что он заметил зигзаг длинного хвоста. Но усталость притупила чувства, и он даже не испугался. Лениво вытянув саблю, он стал колотить ей по воде, одновременно вслух советуя хищнику найти себе добычу попроще. Спустя несколько минут позади раздался короткий сердитый рев, и больше Диего не чувствовал рядом опасности.
— Спасибо, дельфин, — само собой вырвалось у него. — Это ты мне помог.
Диего услышал себя будто со стороны, но решил сейчас об этом не думать. На востоке ночь стала постепенно сереть, и он из последних сил заспешил к реке. Преследователи, если и шли за ним, сильно отстали. Да он и не думал о них. Алонсо то почти молился дельфину, то разговаривал с ним, а иногда слушал. Предмет не произносил слов, но арагонец словно ощущал то шум ветра, то плеск волн, то скрип мачт, а порой и звон сабель. Каким-то образом он понял, что дельфину так много лет, что человек не может даже понять, насколько это много, и знает он больше, чем все люди, вместе взятые.
Когда под ногами оказалась твердая земля, Диего едва не упал. Он похлопал себя по щекам и понял, что отчетливо видит свои руки. Быстро светало, но усталый путник вышел к реке как раз вовремя. Только увидев ожидавшего его Бартоломеу, Алонсо понял, что почти всю ночь не сверялся с картой. Его вывел в нужное место дельфин, услышав желание хозяина.
— Все в порядка? — сонно спросил португалец. — Садись.
Диего подошел ближе и на узкой полоске речного песка заметил маленькое, дырявое, но наскоро залатанное каноэ. Когда они столкнули его на воду и уселись, окончательно рассвело, и арагонец, умывшись из реки, осмотрелся. До противоположного берега было футов двести. Там, среди буйной зелени, он разглядел длинные, приземистые сооружения.
— Что это?
— Атлантида! — спокойно ответил Бартоломеу, взявшись за единственное весло. — Как сеньор Фламель обещать. Всю ночь копал как собак, свой орихалок искать. Ничего не находить, смешной человек. Мушкет бери, за спину мне смотри!
— Они, я думаю, еще далеко! — успокоил его Диего, зевая во весь рот. — Значит, город есть? А почему такой маленький? Они что — гномы были, эти атланты?
— Песок, земля… — Пирата мало интересовала археология. Он тоже зевал. — Все засыпано, все сломалось, рухнуло… Индейцы тотемы везде повесили. Ночью вокруг ходить, сердиться на нас. Фламель говорит: мы святое место заняли. Дикари!
— То есть — у нас новые враги? — Алонсо проверил порох в мушкете. — Только этого нам и не хватало!
— Старые враги, новые враги… Я уже привык. — Бартоломеу указал сидевшему лицом к нему Диего куда-то на противоположный берег. — Вон Фламель копает! Как собак роет! Потому что корабль нашел. Кристин сказала, Ли копать, и Самбо копать. Сама болеть.
— Капитан заболела? — встревожился Диего.
Он оглянулся и действительно увидел корабль. Маленький по сравнению с современными судами, очертаниями он неуловимо напоминал рисунки египтян, которые аббату доводилось видеть в секретных отделах монастырских библиотек. Корабль за тысячелетия почти полностью ушел в ил, но мачты по-прежнему стояли ровно. Диего протер глаза. Что за глупости?! Ни один корабль не может сохраниться так долго, да еще с мачтами. Более того, он видел оснастку! Кристин, ссутулившись, сидела на палубе, обнимая мушкет, а откуда-то из-за борта корабля мерно вылетал песок.
— Как собак роет! — повторил, добродушно усмехаясь, Бартоломеу. — Дельфина сразу отдай, я Кристин вижу с голубые оба глаза — страшно мне.
Не успел Диего понять, что хотел сказать не имевший способностей к изучению иностранных языков португалец, как в борт каноэ что-то сильно стукнуло, оторвав большую щепку. С недавно оставленного берега донесся звук выстрела. Арагонец тут же ответил, целясь на облачко дыма, расцветшее среди деревьев. Оттуда выпалили еще несколько мушкетов, но все пули ударили в воду позади лодки.
— В каноэ стреляют! — сделал вывод Бартоломеу. — Зачем — не пойму. Если дельфин утонет, какой им разниц, живой ты или мертвый?
— Я не понимаю, как они еще мушкеты в руках держать могут!
