будет больно, — сказала я Лигии.
Глаза девушки зажглись, а дыхание на секунду стало легче.
— Очень больно? — спросила она.
— Уж точно не больнее, чем вправить вывих, — не удержалась я. — Будет жечь.
Гесса Биргит кивнула, а целитель посмотрел на меня с настороженным любопытством.
— Я настаиваю на том, чтобы контролировать процесс.
— Контролируйте, — пожала плечами я, хотя не лечила никого под присмотром с момента выпуска из института.
Кажется, пришло время самой становиться учителем.
Когда иланкийский лекарь сказал мне, что иногда для того, чтобы исцелить человека, надо уметь не только созидать, но и разрушать, я сначала ему не поверила. А еще он сказал, что бог жизни и смерти поцеловал меня в темечко, раз к дару целительства дал еще и огонь.
Все верно — идеальное сочетание.
Я старалась действовать быстро, чтобы причинять как можно меньше боли: приложив палец к шраму, выжигала кусочек рубцовой плоти и моментально начинала заживление, но Лигия все равно вцепилась пальцами в кушетку и иногда стонала.
— Давайте вместе, — предложил целитель и положил свой палец сразу следом за моим. — Я возьму на себя регенерацию.
Так дело действительно пошло живее. Мы закончили почти половину круга, когда Лигия, зажмурившая глаза, вдруг едва слышно пробормотала:
— Это все для тебя, Ролан… Для тебя…
Я не могла поверить своим ушам. Что она сказала?
Мой палец остановился, и целитель посмотрел вопросительно.
— Передышка?
— Нет, продолжим.
На то, чтобы выжечь весь рубец, нам понадобилось около десяти минут. К завершению круга на лбу Лигии выступила испарина, но она держалась на удивление мужественно. В конце процедуры шрам был таким же гладким, как и остальная кожа. Спустя несколько дней он побледнеет и станет едва заметным, а через месяц и вовсе перестанет существовать.
— А теперь отдыхайте, моя дорогая, — сказал целитель, гладя измотанную пациентку по голове.
— Да, теперь можно. Теперь я буду достойной женой для гесса Северина. — Лигия успокоенно вздохнула и закрыла глаза.
Я еще раз удивленно на нее посмотрела. Конечно, эта девушка и раньше имела на Ролана определенные планы, но никогда еще не выражала их так прямо.
— Мисса Лакшин, вы идете? Я бы хотел с вами кое-что обсудить. — Целитель уже стоял в дверях гостиной.
— Секунду. — Вспомнив, что хотела проверить, я распростерла обе ладони над телом Лигии.
Если моя догадка была верна, вместе с печатью должна была уйти и магическая червоточина, которая показалась мне странной в прошлый раз.
Но нет, она была на месте и даже как будто бы стала больше.
Биргиты накрыли стол на боковой веранде, с которой прекрасно было видно и пристань, и сад. Усевшись на пустой стул, я собиралась было задать вопрос целителю о посторонней магии, которую обнаружила в его пациентке, а он, судя по всему, был не прочь обсудить новый метод лечения. Но вмешалась мать Лигии и увела у меня старичка прямо из-под носа, завалив того вопросами о здоровье дочери.
В это время на противоположном конце стола Карл Биргит с некоторым изумлением слушал Феникса, причем я не удивлюсь, если это изумление было от того, что гость продолжает называть его «папашей».
Тогда я повернулась к Марку и решила разобраться с тем, что волновало меня еще вчера.
— Вам удалось расшифровать дневник адмирала дальше?
— Да, но не слишком много. Вот. — Гесс Биргит вынул из внутреннего кармана листок. — Переписал специально для вас.
Я обрадованно развернула записи, но тут же приуныла, увидев, что строчек совсем мало.
Этот самый листок и сейчас лежит у меня на столе, так что слова с него я переношу максимально точно.
«Смеру укачивает. Отправил Камиллу предложить ей помощь…»
— Подождите, так Камилла в том плавании была на борту? — удивилась я. — И знала, что Ральф привез с Иланки женщину?
— Получается, так. — Марк пожал плечами. — Чуть раньше есть упоминание вскользь, что она училась у какого-то шамана на острове, но я не стал переписывать то, что не имело отношения к гессу Северину. Вообще, конечно, странно…
— Почему?
— Во-первых, чему она могла учиться? А во-вторых, иланкийцы не жаловали первых колонизаторов.
Я бы могла возразить, что они не жаловали и всех последующих, за редким исключением, но мне хотелось дочитать записи, а не пускаться в долгие объяснения.
«Состояние Смеры объяснилось — беременна. А Камилла, кажется, нашла общий язык с иланкийками».
Вот откуда пошли новые символы в записной книжке…
«На третий день плавания Ральфу стало плохо. Но дочь смогла привести его в сознание. Говорит, что, если не делиться с ним силой, до Эрландии он не доедет. Говорит, на нем чужая магия. В чем она заключается, непонятно. Может, девчонке кажется, пусть смотрят королевские целители. Главное — довезти».
— А дальше? — спросила я.
— Дальше мы пока не продвинулись, — развел руками Марк.
— Та магия, которую обнаружила Камилла, могла ли она быть проклятием? — спросила я, больше размышляя вслух. — Мог ли Ральф привезти его уже с Иланки?
— Вам лучше знать, могут ли целители почувствовать проклятие…
В институте нам о таком не рассказывали. И единственный человек, которого можно было спросить сейчас, пока еще находился в плену у хозяйки дома, скрупулезно выспрашивавшей, как ухаживать за дочерью.
После своевременного напоминания о проклятии я посмотрела на Феникса и уже почти придумала способ начать разговор, когда на веранду вошел дворецкий и, обратившись в сторону гиганта, сообщил:
— Мир О’Боз, прибыл ваш отец и просит вас как можно скорее выйти к нему.
— Пригласи гостя сюда, Веркл, — сказал Карл Биргит, нахмурившись.
— Гесс, гость настаивает.
Гигант поднялся, слегка кивнул нам всем и вышел.
Признаюсь, я не удержалась от любопытства, тоже встала и прошла до конца веранды, с которого была видна подъездная дорожка. Оттуда мне открылось непривычное зрелище: Флор О’Боз, всем своим весом взгромоздившийся на коня. В поводу он уже держал принадлежащего сыну жеребца.
Мужчины обменялись несколькими фразами, причем лица у обоих были мрачнее некуда. Феникс взлетел в седло, после чего О’Бозы умчались, не перемолвившись с хозяевами дома и словом.
Не знаю, что случилось, но явно ничего хорошего.
7 сентября
Что случилось у О’Бозов, выяснилось уже сегодня утром. Я готовилась получить сообщение об очередном несчастном случае, но вышло по-другому. В Белый Яр доставили записку, на
