ослепил меня, направив свет прямо в глаза. Чужая рука схватила меня за кисть, нащупывая пульс.
– У вас сильный шок. Сейчас я сделаю укол. – Послышался мужской голос, что исходил из белого шара.
– Иди к черту, отстань от меня. – Я оттолкнул медика. – Я в порядке.
– Эй, отстань от него. – К нам подошел детектив из участка, имени его я не помнил. Прячась от дождя под зонтом, он наклонился ко мне. – Влад, ты как?
– Не очень хорошо. – Ответил я.
– Мы соболезнуем тебе. Скажи, ты знаешь, зачем он это сделал?
– Нет. До сих пор пытаюсь понять.
– Влад, держись, хорошо? Завтра сможешь в участок прийти?
Я кивнул. Детектив не сказал о том, что не рекомендует мне покидать город только из вежливости. Я главный свидетель и пассивный участник самоубийства. И единственный, кто находился в зале кроме убитого. Не нужно быть сыщиком, чтобы сложить два и два.
– Хорошо. Друг, мы рядом...
Он сказал это, стараясь придать мягкости голосу, но фраза всё равно прозвучала угрожающе.
Апатия, депрессия, паранойя, – три музы, терзающие сейчас остатки моего сознания. Сложно описать, что я конкретно чувствовал. Взгляд застревал на мелких деталях, таких как пряжка ремня или пятно крови на рукаве. Снедала беспомощность, невозможность изменить что-либо, неведомо откуда навалившаяся тяжесть в конечностях. Наверное, со стороны я выглядел жалко, – осунувшийся, спрятавшийся в машине человек с каменным выражением лица и “взглядом на две тысячи ярдов”.
Но помимо полной пустоты и упадка, я чувствовал разгорающийся огонек злости. Это был единственный источник энергии, что меня питал, как батарейка в желудке игрушечного кролика. Огонёк тлел во мраке всё это время, но сейчас в пламя упала гора благодатного хвороста, и никакой дождь не мог сбить этот жар. Потрескивая, костер разгорался, обдавая меня волнами тепла, безумия, злобы, дикой и необузданной ярости. Но этот костер горел на могиле, в склепе, который я лично замуровал, в том числе и от себя. Я не имел права открывать его и тревожить мертвеца, ведь тот, кто спал под горящим надгробием не должен был проснуться.
Я накрыл угли вуалью сожалений и болью. Не сейчас. Я откопаю тебя, только если другого выхода не будет.
– Детектив, езжайте домой. Здесь мы закончили. – Ко мне подошёл один из судмедэкспертов.
Я кивнул и вылез из полицейской машины.
***
Машин на дороге было мало, возвращался я уже за полночь. В подлокотнике была початая бутылка Джека, дворники не справлялись с водной пленкой, ехать приходилось включив дальние огни, иначе стена дождя перекрывала обзор.
Я размышлял о том, что заставило моего напарника пустить себе пулю в голову. Он был слишком жизнерадостным человеком, весьма упертым, чтобы просто так сдаться. Гипноз? Шантаж? Препараты? Скорее всего, его накачали той же дрянью, что и меня, но гораздо сильнее. Значит, анализ крови должен выявить этот факт, однако полиции я больше не доверял.
Они скроют это, я знаю.
Люди Альберта спрячут результаты, уничтожат, попытаются доказать, что Тони сам на это пошел. Я должен опередить их, приехать пораньше с утра и забрать результаты самостоятельно. Да, именно так я и сделаю.
Из магнитофона автомобиля послышался какой-то писк, тихо играющая музыка сменилась помехами в эфире. Чертова гроза. Я, наверное, забыл его выключить, будучи в ошеломлении после смерти Тони. Теперь же шипение привлекло моё внимание. Я попытался выключить радио, но промахнулся кнопкой и нажал на авто-скан, приёмник тут же нашел другую волну и из колонок прозвучал уже знакомый голос ведущего.
– Фильм собрал большую кассу в Азии и только положительные комментарии критиков, поэтому, друзья мои, лучше уже сейчас покупать билеты в кино, чтобы потом не толпиться в очередях в день премьеры, которая назначена на следующую среду! Что, согласитесь, неплохо, учитывая, что на этой неделе все развлечения связаны лишь с МаскарадоМ. Для всех, кто только подключился, повторяю, – я Энди Рэйн, человек дождя, и я обожаю ночные эфиры! А сейчас я удалюсь на время, нас ждет небольшая музыкальная пауза…
Радио замолчало, в эфире была тишина. Странно, даже помех не было слышно. Возможно, ведущий забыл поставить музыку?
– Но сначала я хочу обратиться к слушателям, – радио заговорило также резко, как и заткнулось, – а вернее, только к одному слушателю. Меня попросили передать ему сообщение в эфире, странно правда? Но это очень важное сообщение, для поднятия духа, этому парню сейчас не помешает поддержка и друг, ведь сегодня он уже лишился напарника, правда, детектив Ковач?
Меня передернуло. Этого не могло быть, но это происходило, ведущий обращался ко мне. Это не что иное, как слуховая галлюцинация. Я приоткрыл окно, впуская холодный воздух в салон, стараясь дышать размеренно и глубоко.
– Влад, ты слушаешь?
Я молча вел машину, перестроившись в правый ряд, на случай если мне станет дурно и придется остановиться. Неприятная ситуация – оказаться за рулём ночью на магистрали, под проливным дождем и будучи неуверенным в своей адекватности. Но это лишь начало, правда?
– Влад, мы ждем. – Пробурчал приёмник. – Ждем, пока ты ответишь.
– Пошёл на хер. – Отозвался я.
– О, не нужно грубить, я просто выполняю поручение, дружище! Ты совсем спятил, если разговариваешь с радиоприёмником!
А что если это не галлюцинация? Что, если они пытаются убедить меня в том, что я псих? Они прослушивают машину, где-то спрятан жучок?
Я сумбурно начал искать хоть что-то напоминающее прослушивающее устройство, в подлокотнике, за зеркалом заднего вида, под приборной панелью, а в это время чертов Энди Рэйн всё не затыкался.
– Детектив, совсем скоро твои залитые алкоголем глаза увидят зеленый дорожный знак, знаменующий развилку впереди. – Вещали динамики. – Дорога налево, – в Вест-энд, приведет в твою квартиру и продолжит мучения. Дорога направо – на мост Гарольда, выведет тебя из города. Выбери правый маршрут, дружище! Я не Морфиус, чувак, да и таблеток тебе уже достаточно, но послушай моего совета, не веди себя как дурак. У тебя есть выбор, сейчас ты должен решить жить тебе или умереть. Дома тебя не ждет ничего хорошего, поверь. Если свернешь в сторону Вест-энда, знай, ты встретишься со своим напарником ещё до рассвета. Только вот он тебя не узнает, хи-хи… Ведь как узнать человека без лица?
Они хотят избавиться от меня. Я им мешаю, как и говорил Тони. Я один знаю правду, не забыл, не сдался.
–
