город, поднимая к небесам шпили своих строений, словно атлант. Вот только мне казалось, что на полёт это мало похоже. Город низвергался в пропасть, а я падал следом.
Прячась от дождя, я спускался по ступеням в подземку, а навстречу поднимались бездушные серые тела. Толпы зомби, искусственных людей, лишних в этой жизни, погрязших в муках.У них был бесцельный взгляд, безэмоциональные черты, одинаковая походка и одни и те же мысли на всех. Нерасчленимым, растянутым и бесполым существом они выползали из недр огромного чудовища, следовали проторенному маршруту, своей единой идее существования. Они были конечностями этого города, его длинными пальцами, его щупальцами, его рабами. Они были частью моего врага.
Нужно было выпить больше таблеток. Или виски.
Я прошел через станцию, белую, чистую, мертвую, как и всё остальное. Мне нужен был её уродливый двойник. Расталкивая ждущих поезда людей, я достиг конца платформы. Два тоннеля ждали меня впереди. Оба зияли темной пастью, желали меня поглотить. Чувство тревоги росло, заболела голова, музыка стала громче.
Я спрыгнул на рельсы и никто даже не обратил на это внимания. Левый тоннель встретил меня холодным дыханием затхлости.
Он сказал, что тут есть свет. Как же. Тусклые желтые лампы по бокам тоннеля не справлялись с мглой, освещения едва хватало. Чтобы увидеть куда идти под ноги приходилось направлять фонарик телефона. Старая проводка иногда искрилась, озаряя мой силуэт яркими вспышками. Рельсы метро вели меня в глубину, ноги послушно ступали по путям в такт капающей с потолка воде. Моя тень прыгала в пятне света, удлиняясь и стремясь вперед, как на постерах классических кинолент.
Станция Белмонт. Её полностью залило водой, в том самом наводнении, что практически смыло Дрешер десять лет назад. Соседние станции восстановили, а Белмонт оказался покинут и забыт, – средств городского бюджета не хватило наверное.
Мимо меня пробежала огромная крыса, так близко, что я едва на нее не наступил. Если бы не фонарик, я мог решить, что это кошка, до того тварь была огромной. Черт, Тони, что в следующий раз, канализация?
Станцию размывали сточные воды, влага проступала через трещины в камне, стены лоснились холодной испариной. Вода журчала тонкими ручейками между шпалами, бежала из труб и чавкала под ногами.
Интересно, что Тони имел в виду, упоминая, что Зейлин был в чем-то прав. Чтобы это не значило, звучало это странно. Старик был полностью не в себе и навряд ли проронил хоть крупицу полезной истины.
Чем дальше я шел, тем яснее становились масштабы бедствия. Бетон покрывался зеленой плесенью, тухлый запах застоявшейся воды резал нос, шпалы распухли и покрылись скользким налётом. Неведомый паразит окрасил и без того неприглядный коридор в ненавистный мне зеленый цвет, да ещё и породил некие твердые образования, похожие на коралловые полипы, смесь ракушечника и застывшей болотной массы, что вырастали вдоль стен безобразными структурами. Свет в конце трубы знаменовал финиш, и я не мог не выдохнуть с облегчением, вырываясь из этого уголка Инсмута на открытое пространство.
Заброшенная станция была освещена яркими лампами и дышалось здесь гораздо свободней. Стены были расписаны граффити, везде валялся мусор и обгорелые части шпал. Субкультурные представители видимо ранее занимали это место, и зависали здесь частенько. Каким образом Тони тут очутился? Что он нашёл, и как это связано со стариком?
Кряхтя я залез на платформу, осмотрелся. На другой стороне стояла одинокая фигура, недвижимо уставившись в стену. Переступая через лужи и пустые бутылки, я осторожно приблизился. Мы были в этом месте одни.
– Тони, я здесь. – Сказал я. – Что ты нашёл?
Он медленно обернулся, плечи его поникли, глаза поблескивали из черноты проёмов. Всё это время он пялился на знакомый рисунок членистоногой маски, что был изображен на стене.
– Влад, я нашёл правду. – Сказал он тем же спокойным тоном.
С ним было что-то не так, я чувствовал это, видел, но отказывался верить. Я лишь надеялся, что это тот же Тони, которого я знаю и которому привык доверять.
– И что это за правда?
Он сжимал в руке пистолет. Черт, как же всё это было нехорошо. Напряжение разрядом прошло по моим мышцам, кровь бросилась в лицо, зачесались кончики пальцев. Я осторожно, будто поправляя свою длинную куртку, положил ладонь на кобуру, медленно расстегнул застежку.
– Зейлин был прав. – Пожал плечами Энтони. – Он во всём был прав.
– Брось, напарник, ты же несерьезно.
– Ты ему мешаешь. Так нельзя. – Говорил он так, будто я понимал его мысли.
– Кому мешаю, Тони? О чем ты, черт побери, говоришь?
– Я видел его, Влад. Я видел его лицо.
Я сглотнул вязкую слюну. Он разговаривает, значит, не всё потеряно. Нужно продолжать болтать, попытаться разобраться, урезонить его.
– Расскажи, что произошло. – Попросил я, как можно спокойнее. – Чье лицо ты видел?
– Бога. – Ответил Тони. – Я видел лицо Бога.
Он приставил ствол пистолета к своему виску и выстрелил.
Где-то над нами, над камнем, бетоном и слоем асфальта, где-то в невообразимой вышине, оглушающему звуку выстрела вторил гром.
Глава 9
Глава 9.
Трансцендентный кошмар.
Сине-красные всполохи прорывались через мои воспаленные веки. Я не хотел открывать глаза, не желал видеть ритуал, который мне уже надоел. Полицейские мигающие фонари под дождем, желтая лента, натянутая вдоль входа в метро, носилки с белым полотном на теле. В этот раз я был участником процесса, а не наблюдателем. Я приоткрыл глаза, окидывая взглядом оцепление, полукруг безучастных наблюдателей, офицеров, что бежали под дождем к патрульной машине.
Всё было как в тумане, в замедленной съемке, лениво и скучно.
Я сидел на заднем сидении полицейского седана, приоткрыв дверь и курил. Хорошо хоть наручники на меня не нацепили. Меня уже допросили, два или три раза задавали одинаковые вопросы, уходили, возвращались, опять спрашивали… Когда вопросы закончились, ко мне потеряли интерес. Я мог бы уйти, но не хватало сил.
Носилки с телом Тони скрылись в машине коронера. Хотелось отвести взгляд, но я заставил себя смотреть, будто бы мне не хватило картины на станции.
Залитая красным кафельная стена, с кусочками черепа на плитке, изогнутое, бьющееся в конвульсиях тело, развороченный череп моего друга…
В поле зрения влез огромный светящийся шар фонаря, – кто-то
