особенно романтичная.
Дракон с сомнением посмотрел на добытое одеяло, засунул его обратно и сам сел на холодные камни, усадив меня к себе на колени. Замерзнуть рядом с ящером было сложно — жар от него шёл как от магической печи.
— Так зачем эти цепи с колоннами? — устроившись поудобнее, спросила я. — Мы ведь сюда о них пришли поговорить.
— Что тебе рассказал Иллен? — вопросом на вопрос ответил Рив.
— Легенду о Глазе Дракона. И о нашей с ним магической связи.
— Ну разумеется, — в его голосе послышалось раздражение.
— Я её чувствовала, она действительно существует.
— Магия — это не всё. Точнее так, магия — это ничто. Связь дракона и его пары строится совсем на другом.
— На чём же? — я заинтересованно повернула голову, заглядывая Хранителю в глаза. И увидела, как в чёрных омутах поблёскивает тёмное очень недоброе пламя.
Он провёл рукой по моим волосам, шее, ключицам и замер у небрежно развязанной горловины рубашки.
— Ты возмутительно фривольно одеваешься, — неожиданно заявил Ривейт.
— Какое это имеет отношение к нашей теме? И не фривольно, а удобно, — заметила я.
— Твои штаны явно на пару размеров меньше, чем надо. И блузка совсем ничего не прикрывает.
— Ты позвал меня сюда читать лекции о моде?
— Просто высказал своё мнение. А заодно и пожелание.
— Какое ещё пожелание?
— Не могла бы ты начать одеваться прилично?
Я с полминуты смотрела ему в глаза, потом поняла, в чём тут дело:
— Ты пытаешься уйти от темы.
— Я пытаюсь высказать своё мнение, — он обнял меня за талию и прижал к себе, словно боялся, что я сейчас сбегу.
— Так почему магия ничего не значит?
— Драконы очень эгоистичные создания, — начал Вейт издалека.
— Да, Иллен говорил, что вы не любите делиться, — вспомнила я.
От упоминания имени брата, Рив зарычал.
— Не надо о нём сейчас, — попросил ящер.
Только что сам его вспоминал, а теперь не надо. И после этого говорят, что у женщин семь пятниц на неделе.
— Хорошо, не буду. Так что там с эгоизмом? — я прижалась спиной к горячей груди дракона. В пещерах было прохладно и страшновато.
— Дракон всегда хочет быть единственным. И его пара должна любить только его.
— Запрос, конечно, интересный. Но как это проверить? Чувства — не магия, так просто не проявляются.
— И всё-таки способ есть, — Рив ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Раньше он назывался Эларт Сэлои. В переводе с древнего — Свадебный обряд. Ты, кстати, знаешь, почему для брачных церемоний драконов используются браслеты.
Опять решил сменить тему? Да сколько можно.
— Никогда не задавалась этим вопросом, — честно призналась я.
— Это своеобразная дань традициям. Еще несколько сотен лет назад вместо браслетов невеста получала цепи, которыми её и приковывали к церемониальному алтарю, — он кивнул на одну из колонн со следами огня.
— Подожди, — я попыталась приподняться, но Вейт держал крепко, — хочешь сказать, невесту сжигали? Но какой смысл? Горстка праха тебе детей не родит.
— Это была первая часть Свадебного обряда и называлась Испытанием огнём, — голос Ривейта стал глухим. — Драконье пламя никогда не причинит вреда паре. Но есть одно условие — девушка должна полюбить дракона искренне, по-настоящему, без полумер и сомнений.
«Если тебя полюбит потомок Изначальных, ты обратишься в прах. Но если сможешь ответить ему взаимностью, древнее пламя выжжет проклятие» — прозвучали впечатавшиеся в память слова оракула. Так вот о чём она говорила. Древний обряд — единственное, что спасёт мою магию. Но готова ли я рискнуть ради этого жизнью?
К горлу подступил предательский комок, мне стало страшно. А по спине, несмотря на близость дракона, пробежал холодок.
— Тебе нечего бояться, — Рив заметил перемену в моём настроении, — этот обряд не проводится очень давно.
— Как не проводится? Почему?
— Сама догадайся, — рыкнул ящер, снова начиная злиться. — Как думаешь, сколько было тех, кто лишь притворялся? А про дурёх, которые искренне ошибались, и говорить не стоит.
— То есть девицы выживали не всегда?
— Это мягко сказано. И магическая связь тут не играла никакой роли.
Я хмыкнула, пытаясь переварить услышанное. Переваривалось с трудом.
— Самое поганое — наша вторая ипостась не может без этого, — продолжил Вейт.
— Без чего?
— Без испытания. Дракону жизненно необходимо убедиться, что девушка его любит. Поэтому ты больше никогда не увидишь меня в звериной ипостаси.
— Как ты можешь это обещать, если не контролируешь его? — удивилась я.
— Наши предки позаботились об этом. Существуют артефакты, скрывающие местонахождение пары от дракона.
— Хочешь сказать, твоё второе «я» всегда знает, где меня искать?
Просто какой-то день удивительных открытий.
— Разумеется. Он тебя чует. И никакие расстояния не могут это исправить. К счастью, есть защитный артефакт. И как только ты снимешь с меня проклятие, я его найду, — раздражение в голосе мужчины заметно росло.
— А если не сниму?
— Тебе жить надоело?
— Ты во мне сомневаешься? — поняла я. — Думаешь, Иллен значит для меня больше?
— Не смей произносить его имя! — зарычал Рив, и на его скулах выступили знакомые чешуйки.
Мужчина резко выдохнул, прикрыл глаза и тихо произнёс:
— Прости, с каждой минутой мне всё тяжелее с ним бороться. Поэтому и нужен артефакт.
— Так я права, да?
— Алеста, я сомневаюсь в себе. В том звере, что сидит внутри меня. Когда он возьмёт верх, я не смогу его контролировать. А этот обряд слишком опасен.
— Знаешь, твой дракон, которого ты так боишься, намного добрее тебя.
Мне было обидно до слёз. Ривейт не верил в мою искренность. Неужели он и правда думает, что дело в деньгах и власти? Даже проклятие сейчас не играет особой роли. Если бы мне нужно было просто снять серьги, я бы осталась с Илленом. Демоны, я действительно в него влюбилась. Как последняя дура!
— Это не обсуждается, — резко ответил ящер, лицо которого застыло словно маска. — Я не буду тобой рисковать.
— Ну хорошо, — я зло улыбнулась. — Откровенность за откровенность.
Не знаю, что меня на это толкнуло. Но я выложила дракону всё — начиная со дня рождения и странного подарка, заканчивая поступлением на работу. Возможно, мне хотелось тоже сделать ему больно. Пусть знает, что мы встретились только из-за артефакта.
— Теперь ты понимаешь, что этот обряд — моё единственное спасение?
Повисла тишина. Вспыхнувшая злость сменилась страхом. До меня только сейчас окончательно дошло, что я призналась самому могущественному существу в нашем мире, что наши отношения всего лишь плод моей корысти и замешаны исключительно на выгоде. И чем это лучше денег и власти?
— Это проклятие всё упрощает, — выждав целую вечность, произнёс Ривейт, и я не смогла понять, что он при
