мне открылась пугающая картина. Санитар сказал:
— Вытаскивать Джоблинга из шкафчика было хуже всего, сэр. Это всё равно, что пытаться без булавки выдернуть моллюска из раковины…
Когда я пришёл в себя, то, несмотря на предупреждение врача, я отправился в кают-компанию, (в то время я ещё не встретил Элис и поэтому жил, где придётся), и взял свои принадлежности для подводного плавания. Я также захватил блокнот Джоблинга и направился к месту, отмеченному красной точкой на его карте. Найти его было нетрудно; Джоблинг мог бы стать отличным картографом.
Я припарковал машину, затем надел маску и ласты, Я вошёл в воду на мелководье и поплыл над неровными выступами скал и песчаным дном. Я остановился над одной впадиной на несколько секунд, чтобы посмотреть, как куча крабов сражается за мёртвую рыбу. Злобные твари полностью покрыли её — удивительно, как их привлекает падаль, — но пока крабы дрались, я мельком заметил серебристую чешую и красную, разорванную плоть. Но я был там не для того, чтобы изучать пищевые привычки крабов. Я поплыл дальше.
Почти сразу я нашёл каменный бассейн, а следом и ту раковину. Она лежала на глубине около двадцати футов. Я увидел, что к ней всё ещё была привязана нейлоновая леска. Но по какой-то причине вода внизу оказалась не такой прозрачной, как я ожидал. Внезапно меня охватило страшное предчувствие, которому не было названия. Тем не менее, я обязан был осмотреть эту раковину, чтобы доказать себе, что мои мысли были чистой фантазией и не более того.
Я перевернулся в воде, отвернувшись от голубого неба, и бесшумно заскользил вниз. По спирали я спустился к раковине, отметив, что она была точно такой, как на рисунке Джоблинга, и осторожно, с содроганием я взял её за один из тех шипов и перевернул, чтобы увидеть розовый рот.
Раковина была пуста!
Но если моя безумная теория была верна, я увидел именно то, чего мне следовало ожидать; тем не менее я отпрянул от этой раковины, как будто она вдруг превратилась в угря. Затем, краем глаза, я увидел причину помутнения воды. Вторая куча крабов поднимала небольшие облачка песка и сепии. Они рвали в своей ужасной, неистовой похоти какую-то мёртвую рыбу или моллюска.
Сепия! Внезапно я ужаснулся собственным мыслям. Великий Боже на небесах! Сепия!
Я снял с одной ноги ласт и отогнал ужасных, царапающихся тварей от их добычи, и тут же пожалел, что сделал это. Ибо сепия — это кровь или сок каракатицы, а также некоторых видов моллюсков и морских улиток.
Тварь всё ещё была жива. Её мантия слабо колыхнулась, и те глаза, что остались, посмотрели на меня. Помню, что даже когда наступил окончательный ужас, я вдруг осознал, что моя догадка была правильной. Ведь эта тварь не свернулась, как положено морской улитке, да и какая морская улитка может покинуть свою раковину?
Я сказал, что она посмотрела на меня! Джордж, клянусь на Святой Библии, что эта тварь узнала меня, и, когда крабы снова ринулись вперёд на нечестивый обед, она попыталась подойти ко мне.
Улитки не должны ходить, Джордж, а люди не должны извиваться.
Гипноз — забавная вещь. Мы едва понимаем силы человека, не говоря уже о странных способностях низших форм жизни.
Что ещё я могу сказать? Позвольте мне просто повторить: я надеюсь, что вы примете извинения за то моё недостойное поведение в вашем доме. Конечно, всё это произошло из-за устриц. Не то, чтобы я сомневался в том, что их приготовление было безупречным или что они были восхитительны — любой бы оценил их вкус. Но я? Ну! После той истории с капралом я больше не способен есть устриц.
С уважением,
Майор Гарри Уинслоу
Перевод: А. Черепанов, 2021
Брайан Ламли
РАКОВИНА ИЗ ГЛУБОКОГО МОРЯ
Brian Lumley. «The Deep-Sea Conch», 1971.
Рэмси Кэмпбелл называет моллюсков омерзительными. Какие ещё рекомендации вам нужны?
Танстолл Корт, 11,
Вест-Хартлпул,
графство Дарем
16 июня, 1962 г.
Майору Гарри Уинслоу,
Оукс, Иннсвей,
Редкар, Йоркшир.
Мой дорогой Гарри,
Какую интересную историю поведали вы мне в своём письме! Брюхоногие моллюски, владеющие гипнозом? Чёрт возьми! Но, честно говоря, вам не нужно было извиняться. Мы все сочли, что вы больны или что-то в этом роде, и поэтому мы не посчитали ваши действия «непростительными». Если бы я знал, что вы так восприимчивы к моллюскам, у меня бы никогда не появилось устриц в меню! И ради бога, успокойте Элис и скажите ей, что прощать нечего. Подарите бедняжке мою любовь!
Но эта ваша история действительно особенная. Я показал ваше письмо своему другу-конхиологу из Хардена. Этот парень, зовут его Джон Бил, проводит каждое лето на юге, «охотясь на раковин», как он это называет, в бухтах Девона и Дорсета; или, по крайней мере, он ездил туда раньше. Зачем? Он увлекался морскими раковинами так же, как и ваш несчастный капрал Джоблинг.
Но, похоже, у меня более выносливый желудок, чем у вас, старина. На самом деле я только что был в забегаловке «Горшок с лобстером» на набережной, где пообедал и выпил бутылку пива, и я не мог устоять перед толстым крабом прямо из моря в «Старом Хартлпуле». Да, я сделал это, прочитав и ваше письмо, и послушав Била. Правда в том, что я не могу решить, какая из двух историй является более омерзительной, но я могу добавить, что ни одна из них, похоже, не повлияла на мой аппетит!
Тем не менее, я просто должен поведать вам историю Била так же, как он рассказал её мне, поэтому, рискуя ещё больше оскорбить ваши чувства, начну.
Вероятно, вы помните, как несколько лет назад британская океанографическая экспедиция нанесла на карту континентальный шельф на всём протяжении от Бискайского залива вдоль Североатлантического течения до Шетландских островов. Вы также, наверное, слышали, что их судно затонуло у Фарер в самом конце своего плавания, и об этом писали все газеты в то время. К счастью, экипаж успел сесть в спасательные шлюпки до того, как их судно «Сандерленд» затонуло.
В общем, один из членов команды был другом этого Била, и он знал, что тот увлекается морскими раковинами и тому подобным. Матрос привёз с собой самый необычный экземпляр в подарок Билу — раковину моллюска, зацепленную сетью на глубине двух тысяч семисот саженей на дне Атлантики, в двухстах
