Она была так близко, что он чувствовал исходивший от ее кожи жар. Он ничего не мог с собой поделать. Ему было необходимо касаться ее. Одной рукой он дотянулся до ее груди, ее полной, соблазнительной груди, которую однажды исследовал целый день.
Она была такой горячей, такой мягкой, такой спелой. Она была всем, чего мог хотеть мужчина.
— Мне нужно, чтобы ты поцеловала меня, Лив, — сумел сказать он. Ему хотелось обнять ее. Он хотел спросить ее, позволит ли она ему войти в нее, успокоит ли его. Станет ли его утешением, местом, где тишина и покой. — Ты нужна мне.
Она подняла голову, но выглядела растерянной, как если бы очнулась ото сна, который не могла ясно вспомнить.
Ей не надо было договаривать. Джек знал эти слова наизусть, они врезались в его сердце. Он снова слышал, как она прошептала их ему на ухо прошлой весной. Прошлой весной? Он больше ни в чем не был уверен. Но в том, что она произнесла их, он был уверен. Какой подарок он тогда получил!
Прежде чем она договорила, он взял ее лицо в ладони и приблизил к себе. А потом, сам не понимая почему; сам не слыша себя, он пробормотал:
Ливви отпрянула так быстро, что на пол выплеснулась вода.
— Что? — спросила она мертвенно-спокойным голосом. Джек в смятении смотрел на нее.
Ответить ему не пришлось. С первого этажа донеслись громкие голоса, стуки, хлопанье дверей. А затем — громовой голос сержанта Харпера.
Оливия вскочила так быстро, что опрокинула стул. Джек пытался выбраться из ванны. Оливия распахнула дверь, и Джек уловил запах дыма. Он слышал, как поднялась суета, беготня, как что-то тяжелое упало на пол и разбилось, кричали люди. И поверх всего этого он услышал нечто гораздо худшее: потрескивание пламени. Дом был в огне.
Глава 15
Когда Оливия открыла дверь, стало видно, как снизу, из холла, по главной лестнице поднимались кольца дыма.
— Харпер! — закричала она. — Можно спуститься по черной лестнице?
— Если вы поторопитесь!
— В доме еще есть люди?
— Мы это проверяем. Скорее, красавица!
Она захлопнула дверь и бросилась к Джеку, который пытался натянуть штаны. Она схватила рубашку и подбежала помочь.
— Ливви…
Она набросила рубашку на его мокрые плечи.
— Вот тебе шейные платки, — сказала она, протягивая их ему. — Обмотай ноги. Ты же без туфель.
— Об этом не беспокойся, — ответил он, застегивая штаны и натягивая рубашку. — Надо намочить несколько полотенец — мы будем закрывать ими носы и рты. Ты видишь, откуда поднимается дым?
Ее смех граничил с паникой.
— Отовсюду.
Он кивнул, как если бы такие передряги были для него привычными.
— Помни, надо наклоняться ниже. Дым поднимается кверху. — Он схватил ее за руку. — Пора, Ливви.
Наклонившись над ванной, он намочил полотенца. Она видела, что ему больно, и молилась, чтобы ей удалось свести его вниз по лестнице.
Ей не стоило волноваться. Вперед шагнул Джек. Сжав ее руку, он нащупал ручку двери, повернул ее и открыл дверь. За те несколько минут, которые они потратили на сборы, дым стал гуще, черней и маслянистей. Оливия слышала потрескивание пламени, невнятные крики и стуки.
— Наклонись ниже, — напомнил ей Джек и согнулся сам. Она слышала, как у него вырываются стоны, и старалась не обращать на них внимания.
— Ты разут, — напомнила она ему, идя следом. — Будь осторожен.
Он ухмылялся.
— Надеюсь, как-нибудь спустимся. Закрой полотенцем лицо.
Не разжимая рук, они заглянули в холл и увидели оранжевые огоньки на стенах. Не произнеся ни слова, они повернули на лестницу для слуг. Смотреть было больно, дым жег глаза и легкие. Оливия чувствовала, как он проникает в грудь, несмотря на прижатое к лицу толстое полотенце. Хотелось кашлять. Хотелось плакать. Она молила Бога, чтобы у Джека хватило сил выбраться из дома.
Джек, казалось, видел в темноте. Ступеньки были крутыми и узкими, но он легко ступал по ним. Однако к тому времени, когда они спустились на лестничную площадку второго этажа, он тяжело дышал и пошатывался. Оливия, задыхаясь, напрасно пытаясь глотнуть свежего воздуха, обхватила его за талию.
Она готова была двинуться дальше по следующему пролету, когда услышала странные жалобные звуки.
— Джек, — сказала она, насторожившись, — постой.
Он остановился.
— Что?
Она наклонила голову, прислушиваясь. И снова различила их в общем шуме. Они доносились из какой-то гостиной.
— Кто там? — крикнула она, цепляясь за Джека.
— Мне страшно… — расслышали они тоненький голосок.
— Трэшер? — закричала она. — Трэшер, немедленно выходи оттуда.
— Я не могу… не могу…
Она сделала движение, чтобы отстраниться от Джека, оставив его держаться за стенку.
— Мне надо пойти за ним.
Джек не пустил ее.
— Трэшер? — позвал он и заковылял к двери в гостиную. — Иди сюда, парень. Быстро!
Вдруг Оливия отчетливо поняла, что Джек был на военной службе. Иначе откуда этот властный голос? Он закашлялся, схватился за ребра. Подбежав, она обхватила его рукой.
— Не заставляйте меня! — плакал Трэшер, как маленький ребенок. — Я сгорю!
Джек выпрямился и смотрел в гостиную, как если бы он мог увидеть в ней мальчишку.
— Если ты ничего не видишь, ползи на мой голос! — звал он. — Здесь нет огня, малыш. Просто ложный маневр. Если ты воспользуешься им для маскировки, они не увидят нас!
Слова Джека остановили Оливию. Он наклонился и вглядывался в дым. Она поняла — он не осознавал, что говорил.
— Вы обещаете? — спросил Трэшер.
— Коннорс, выходи оттуда! — выкрикнул Джек. — Торопись! Времени нет!
— Я… не могу…
— Нас схватят! — рявкнул Джек. — Скорей!
И прежде чем Оливия смогла удержать его, Джек нырнул в комнату.
— Джек!
Она шагнула вслед и наткнулась на него, потому что он уже двигался обратно, крепко держа Трэшера. Глаза у мальчишки слезились, лицо под слоем сажи было белым как рыбье брюхо. Оказалось, их бесстрашный Трэшер смертельно боится огня.
— Простите, — рыдал он. — Я смотрел и смотрел, но, клянусь, ничего не видел, пока это не случилось. Я бы сказал.
Оливия не могла понять, о чем он говорит.
