В середине 1969 г. генерал де Голль, который готовится к уходу от власти, больше не пользуется широкой поддержкой, особенно в своей стране. Теперь он может подвести итог своей международной политики. Что осталось от его великого замысла?
Мы видим серию недавних неудач, особенно в Праге и диалоге, восстановленном на короткий период с Лондоном. Но, по существу, факты показывают ему, что основная идея его политики была верной: идея о необходимости разрушить мир, подчиненный господству идеологий.
В самый момент ухода он получил более чем красноречивое свидетельство своей прозорливости! В ФРГ в сентябре по итогам всеобщих выборов к власти приходит коалиция социал-демократов и либералов, а канцлером становится Вилли Брандт. Последний никогда не скрывал своего стремления к сближению с ГДР и надежды таким образом положить конец разделению Европы и миру противостоящих друг другу блоков: «В течение веков, – пишет он, – Германия была мостом между западом и востоком Европы. Мы хотим приложить максимум усилий, чтобы восстановить этот разрушенный войнами мост»174. Так начинается «новая восточная политика», в точности отвечающая представлениям де Голля о будущем Европы.
Видение генерала де Голля также нашло свое отражение в новой американской политике в отношении Москвы, порывающей с политикой предшественников Никсона; Киссинджер, который будет ее проводить, так объясняет этот поворот: «Какой бы ни была степень нашего недоверия к Советскому Союзу, мы больше не можем продолжать традиционную политику равновесия сил, основанную на идее конфронтации во избежание кризисов. Важнейшая задача – предотвратить атомную войну»175. Затем он добавляет: «В 1969 году Запад начал испытывать все возрастающую усталость от неумолимости “холодной войны”. Подверглось сомнению само существование НАТО. Европейские лидеры вынуждены были поддерживать политику разрядки в целях создания моста между Востоком и Западом»176. Какой бальзам на душу генералу де Голлю, предвестнику этой политики, выступавшему за разрядку уже в середине 1960-х гг. с риском быть обвиненным в наивности или стремлении к нейтралитету.
Это не все. Генерал де Голль всегда подчеркивал непрочность советско-китайских связей, неизбежность их разрыва и, как следствие, необходимость пересмотра политики в отношении Китая.
В момент его ухода от власти мир получает неопровержимое доказательство верности его прогнозов. На Западе часто преуменьшали значение советско-китайского идеологического конфликта, либо сводя его к обычным «стычкам», либо рассматривая как «дымовую завесу» с целью ввести в заблуждение и нейтрализовать противников СССР, убеждая их, будто СССР испытывает серьезные трудности в отношениях с «братской страной». В марте 1969 г. вспыхивают конфликты на реке Уссури, а также на нескольких других участках советско-китайской границы. Не являлись ли так называемые стычки предвестником вооруженного конфликта? В августе директор ЦРУ Ричард Хелмс сообщил Киссинджеру, что «Кремль выясняет реакцию братских стран на возможность превентивного удара по китайским ядерным установкам». 5 сентября министр обороны Ричардсон заявляет, что США должны сблизиться с Китаем, не принимая ничью сторону в его конфликте с Москвой, настолько реальной была угроза его эскалации. Уже в начале года, встречаясь с де Голлем в Париже, Никсон говорил ему о своем намерении установить полноценный диалог с Пекином177. И здесь дорога была проторена де Голлем…
Но для него уже слишком поздно, он уходит в отставку 28 апреля 1969 г. Новую страницу в политической истории Франции открывает Жорж Помпиду. В течение месяцев, последовавших за уходом де Голля, международные отношения определяются быстрым и целенаправленным возобновлением связей между Западом и Востоком. Учащаются переговоры о сокращении вооружений, и рассматривается идея общеевропейской конференции. Наблюдая за развитием событий из Коломбэ, генерал де Голль мог убедиться, что столь горячо защищаемая им разрядка, для которой он открыл путь, неожиданно заняла умы лидеров всех великих держав. Это – настоящий реванш!
Заключение
В момент смерти де Голля в 1970 г. территориальный статус Европы все еще остается тем же, что и в 1945 г. Это все еще Ялтинская Европа. Раймон Арон писал в 1965 г.: «Генерал де Голль ничего тут не изменит»178. И далее: «Сила обстоятельств продолжает влиять на события и определять их рамки. Ничто не препятствует изменениям, все мешает разрушению альянсов».
Пришедший на смену генералу де Голлю Жорж Помпиду казался живым доказательством слов Арона. В октябре 1970 г. он направился в СССР. Там ему, как и генералу де Голлю, также оказывают триумфальный прием. Как и де Голль, он подвергается давлению в целях подписания договора о дружбе. Как и генерал де Голль, он отказывается и ограничивается протоколом о политическом сотрудничестве. Безусловно, это – не договор, к которому стремилась Москва, но само выражение, употребленное впервые, является прогрессом, по крайней мере терминологическим, в развитии франко-советских отношений. К тому же этот протокол послужит моделью для советско-германских соглашений 1972 г. и советско-американских 1973 г. Франция подала пример союзникам, которые также приняли концепцию разрядки генерала де Голля. Менее 20 лет спустя, в 1990 г., разрядке придет на смену концепция согласия, проводимая в жизнь Михаилом Горбачевым и президентом Миттераном. Они заключат в Париже договор о согласии и сотрудничестве, договор, к которому так давно стремился СССР. А через месяц после этого масштабная конференция, собравшая в Париже глав государств обеих Европ, утвердит конец «холодной войны».
В 1960 г. генерал де Голль горячо желал, чтобы Париж стал столицей, где пройдут переговоры между Западом и Востоком. Как реванш за исключение Франции из Ялтинского процесса. Провал саммита на высшем уровне показал преждевременность этой цели, но не ее ошибочность. Действительно, ноябрьская конференция 1990 г. станет триумфом генерала де Голля. «Холодная война» закончится именно тогда и именно там, в Париже. Это также станет свидетельством о рождении Европы от Атлантики до Урала, единого пространства, не разделенного больше никаким железным занавесом, так же как и Берлин не разделен больше стеной, и Германия, наконец, обрела единство. От Атлантики до Урала простирается теперь череда государств, каждое из которых свободно распоряжается своим суверенитетом. А на смену СССР пришла Россия, которую генерал де Голль упрямо называл этим именем и которую не переставал видеть за границами СССР. Раймон Арон не верил, что это произойдет, генерал де Голль это предвидел и предсказал. Отношения, которые он терпеливо поддерживал с Россией, имели целью подготовить дорогу для нового мира. Но эти отношения были с самого момента их установления в 1717 г. неоднородными, перемежающимися кризисами и сближениями, они оставались все той же «пряжей Пенелопы», которую каждый раз нужно ткать заново.
