издыхании. Да, карабкаться наверх, как это проделывал Рош, действительно проще, чем пытаться взбежать, но — но: видеть не значит повторить самому. Я сползала, стоило мне на секунду сбросить скорость, бутылки звенели так, что я ужасалась — целых осталось хорошо если штуки три.
Перед моим носом шлепнулась веревка. До нее нужно было проползти метра полтора, и этот метр показался мне марафонским. Я содрала руки в кровь, колени, кажется, тоже, мешок держала зубами, но вцепилась в конец веревки, которая еще не так давно служила посмертным саваном, и отдалась на милость того, кто потащил меня вверх.
— Выплюнь мешок, — услышала я. Ару. — Выпусти его, дай сюда, иначе ты не пролезешь. Эй, слышишь?
Я выплюну, а ты меня скинешь вниз. Я мотнула головой.
— Дай сюда!
Власть на стороне сильного. Терять зубы раньше положенного природой срока не стоит, здесь никто не вставит мне ничего даже за все золото мира. Ару передал кому-то мешок, пропихнул меня через проем, содрав с меня еще три шкуры, и зачем-то поставил на ноги.
— Что, — простонала я, пытаясь удержаться, — проверь бутылки… — и тряпкой я привалилась к стене.
— Ты ранен? — Анаис. — Говорить можешь?
Не очень, но выбора нет.
— Рош… у тех окон, — прохрипела я, — у той стены… веревка…
Ару вручил мешок Анаис, и вместе с Фуко они побежали на другой конец зала, волоча за собой веревку, как дохлую змею. Я отерла лицо, узнала знакомые лица. Мишель, Симон, Жизель, старуха, а она что тут забыла, карга?..
Анаис деловито копалась в мешке, и у меня не было сил предупредить ее, что там полно битого стекла. Но она и так все понимала, была осторожна и четыре целые бутылки передала стоящим рядом людям.
Я села на пол.
— Вода, — сказала я. — Симон… и… Жизель, только не ты… Анаис?
Я закрыла глаза. Адреналин уходил, и мне стало до невозможности зябко. Кажется, меня даже трясло, потому что кто-то накрыл меня курткой. Я открыла глаза.
— Рош?..
— Его нет, — отозвался Ару. — Возможно…
— Да, — кивнула я. — Он столкнулся с канваром.
— Я видел, — поморщился Ару. Он сидел на полу рядом со мной, сжимая ружье. — Там уже все затихло.
Я и не обратила внимания. Гул в ушах и сердце колотится слишком громко.
— И что там?
— Канвары убрались обратно на берег. Слышишь, орут?..
Черт с ними. Пусть до смерти доорутся. Я опять посидела с закрытыми глазами и наконец повернула голову. Ару словно хотел мне что-то сказать.
— Что-то произошло?
— Бриан мертв, — Ару почти прошептал — так тихо, чтобы никто его не услышал. — Никто не заметил, все из-за того, что началось там, внизу… Пока я его положил, вроде как спящий, но…
— Но так себе выглядит, понимаю, — ухмыльнулась я, — все бегают, а ему нипочем. Я еще до вылазки обнаружила, — пояснила я, потому что новость восприняла слишком спокойно для человека, который слышит об этом впервые. — Когда я легла спать, на посту стояли ты и Фуко, а когда проснулась — Бриан и Симон. Вы сменились до ужина или после?
— Сразу после. А что? — пожал плечами Ару. — Я знаю, кто его убил и за что.
Я молчала.
— Содержательницами разгульных домов так легко не становятся, — продолжал Ару. — Анаис в городе… особа известная после одного случая. Тогда был и суд, и даже казнили троих. Сам князь присутствовал на суде и назначил наказание.
— А Бриан? — спросила я. Черт, как холодно, неужели я заболеваю? Если да, то это конец. Я от воспаления легких умру раньше, чем Фредо от гангрены. — Он был замешан?
— Нет, — Ару, впрочем, ответил не сразу. — Он в городе объявился не так и давно. Может, года два или чуть больше. А тех всех поймали — князь в подобных вопросах суров, а король и того пуще.
Итак? Я опять закрыла глаза. Анаис? Да, возможно. Она сильная, и если Ару мне не врет, а ему смысл врать лишь в одном случае — если он и есть убийца, она легко могла нанести подобный удар. И ее, в отличие от других, Бриан подпустил бы к себе без проблем: женщина.
— И что ты намерен с этим делать? — поинтересовалась я. Ару вопросительно посмотрел на меня. — Ты же стражник.
— Сейчас дело такое, — неопределенно ответил он. — Кто-то выжил, кто-то нет. А я — что я, а я вообще ничего не видел и не знаю. А ты?
— И я нет…
Люди ослабли. Настолько, что даже атака канваров не посеяла паники. Обезвоживание, вот что опасно, и я наблюдала его плоды. Анаис и Симон ушли за водой, я надеялась, что они вернутся как можно скорее, остальные разошлись по своим углам. Ару отправил Фуко с ружьем на пост, причем поменял дислокацию: теперь опасный участок был возле отхожего места. Я доползла до стены, подмяла под себя какую-то тряпку, свернула ее, другую запихала под голову, кое-как сжалась в комочек под курткой. Меня трясло, тело ломило, саднили раны, и я подумала — в это время люди иначе относились к смерти потому, что она и вправду избавляла от страданий.
Я не спала, но проваливалась в забытье. Яркими вспышками возникал мой прежний мир, и я, кажется, рыдала от счастья. Загруженные трассы, отели из стекла и бетона, заходящее солнце на высотках на Третьем кольце горит, как маяк в ночи, запах авиационного керосина, дождь в самом центре, холодный и липкий, такси и бешеные коробки каршеринга… Я кричала, стоя в самой толпе, но люди не слышали. Я горела, но словно никто не видел. Я чувствовала, что рядом есть кто-то, кого я никак не могла увидеть, как ни старалась…
Мне в рот попадало что-то теплое и противное, я плевалась, но пила, слишком уж настойчивый был этот кто-то — не тот, кто рядом, этот был осязаем и пах совершенно не так, как люди из моего мира; мне смачивали холодом лоб; я уходила отсюда и сотню раз закрывала глаза — а толку, все равно: стекло, солнце, трассы, замок, цветы, канвары, старинный город, машины, лошади, все вперемешку, и тот, кого нельзя разглядеть.
Но он был близко, а я упряма, и в
