могу все время находиться рядом! Знаешь сколько раз я мечтал, чтобы ты встречала меня из командировок хотя бы с улыбкой?! Но получал кислую мину и ледяной взгляд. Знаешь сколько раз я думал, что ещё сделать, что придумать, чтобы ты очнулась от своего сна?! — продолжал напирать папа.
Он у меня потрясающий. Я уверенна, что они найдут с Майклом общий язык. Оба стараются ради своих любимых.
Стоп.
А Майкл любит меня?!
А вдруг нет?!
Блин, как узнать это?! Не могу же я в лоб задать этот вопрос! Я же всё поняла и осознала, но не знаю о его чувствах. Хотя во время танца я поняла, что он не злится на меня из-за матери и вроде его отношение всё такое же тёплое.
— Ты преувеличиваешь! — выдала мать.
Мои глаза расширились от подобной наглости. Да он преуменьшает вообще-то!
— Серьёзно?! Хорошо. Тогда чтобы ты поняла всю серьёзность положения, в которое сама загнала нашу семью, я тебе помогу. Либо ты перестаёшь играть в обиженную жертву и начинаешь жить, либо мы разводимся, — спокойно сказал папа.
Я задержала дыхание и перевела взгляд на маму. Она уставилась на него и замерла.
— Насчёт Грейс. Ты не вмешиваешься в её личную жизнь, на то она и личная. Не проверяешь её телефон, не стоишь под дверью подслушивая, не держишь свечку, не запираешь её дома и не запугиваешь. Она уже взрослая, — добавил папа и встал.
— Я дам тебе время. В последний раз. Неделю. Если ты не изменишься, то прости и прощай, — закончил папа и пошёл разбирать вещи.
Я посмотрела на маму, которая пребывала в шоке. Но мне не захотелось её поддержать. Я на папиной стороне. Я понимаю его. Поэтому пошла вслед за ним.
— Пап, спасибо тебе. И мне очень жаль, что всё так вышло, — тихо промолвила я.
Папа развернулся и раскрыл руки для объятий. Я подлетела и уткнулась в его грудь, вдыхая родной запах.
— Доченька, это должно было случиться. И видишь, как судьба повернулась. Значит так и должно быть. Насчёт знакомства, пригласи семью Майкла, пожалуйста. Если у них получится, то будет здорово. Хочу посмотреть на того, кто покорил сердце моей любимой дочурки и встал на её защиту, — ответил папа и поцеловал меня в макушку.
Я кивнула, и мы простояли так ещё какое-то время. Нам нужны были эти объятия. Мы поддерживали друг друга. Мы ценили и уважали друг друга. Мы проявляли свою любовь.
Ближе к вечеру мне пришла в голову безбашенная идея. Мне кажется, я не усну сегодня ночью, предвкушая это. Но надо сначала поставить в известность Майкла. У меня не было моральных сил идти куда-то, поэтому решила написать ему:
Привет. Тут такое дело…
Ты сможешь завтра прийти в студию после уроков?
Ровно через минуту он ответил:
Привет, малышка.
Смогу. Что случилось?!
Я улыбнулась. Раз я до сих пор «малышка», значит я всё правильно делаю и чувствую.
Я:
Ничего не случилось.
Нужно поговорить.
Ну почти поговорить. На его языке хочу поговорить. На испанском в том числе.
Майкл:
Хорошо. Я буду.
У тебя точно все хорошо?
Он по-прежнему волнуется. Он по-прежнему внимательный.
Я:
Да. Уже лучше, чем было.
Как у тебя дела?
Майкл:
Честно?
Я скучаю по тебе.
Я думаю о тебе.
Я мечтаю о тебе.
Я не танцую без тебя.
Из глаз выкатились слёзы. Сердце защемило, в горле пересохло. Он бывает очень трогательным. И он всегда открыт. Говорит, как есть, не таясь и не лукавя.
Я ему верю. Я всё исправлю. Я всё ему верну, что он дал мне! Я не буду как моя мать только принимать всё.
Я:
Жаль, что не танцуешь.
Мне нравились твои танцы.
Улыбаюсь сквозь слёзы. Я не могу признаться ему в сообщении. Поэтому приходиться уклончиво писать и намекать, что скоро его или наши мучения закончатся.
Майкл:
Эти танцы были только для тебя.
Я ни с кем так не танцевал и не буду.
Это особенные танцы.
Такие бывают только раз в жизни.
Почему у меня сейчас ощущение, что он не только про танцы говорит?! И это меня окрыляет. Слёзы высохли, и я быстро набираю ответ:
Почему ты так уверен, что такое бывает раз в жизни?
Мне нужно убедиться в своих мыслях.
Майкл:
Потому что я так чувствую.
А я доверяю себе, своему сердцу и своему телу.
У меня перехватило дыхание. Теперь я точно не боюсь.
Я:
Ясно. Hasta mañana[1], Майкл.
Да, я начала искать разные слова и фразы на испанском. Это правда очень красивый язык.
Майкл:
Ты меня убиваешь, малышка.
Hasta mañana, niña.
No puedo esperar a verte[2].
[1] До завтра (исп.)
[2] Не могу дождаться увидеть тебя (исп.)
— Я сегодня пас, моя малышка попросила увидеться с ней, — сказал Тайлеру и Дэвиду.
Они довольно улыбнулись.
— Наконец-то я передохну! — выдохнул Тайлер.
Подошёл Джей-тупица и мы вышли на улицу.
— Правая рука не болит?! У тебя вид такой, словно всю неделю не спал, — пошутил над тупицей.
Он уже неделю не расстается со своим телефоном.
Дэвид хохотнул, Тайлер покосился на тупицу, потом на свою руку.
— Заткнись, — с лукавой ухмылкой ответил он.
— Может левой будем здороваться? — спросил у него Тайлер.
Мы с Дэвидом заржали.
Они невыносимы.
— У меня обе рабочие, дебил. Я же драммер[1], — бросил он ему и Тайлер озадаченно посмотрел на него.
— Расслабься, Тай. Он моет руки, я видел, — смеясь, пытался успокоить его и уточнил: — В смысле я не видел, что он делал, но руки он моет регулярно!
Засранцы расхохотались.
— Я знаю. Но представлять, что он делал ночью, слушая голос Хлои не хочется, — сквозь смех, прокомментировал Тайлер.
— Вот и не представляй, — парировал тупица и довольно улыбнулся.
— Ладно, с вами весело, но мне пора, — попрощался с ними и пошёл в сторону машины.
Меня ждёт малышка и разговор.
Она неделю после последнего танца практически не общалась со мной. Иногда виделись в школе, иногда переписывались. Я её не преследую, не давлю. Мне нужно и важно, чтобы она сама всё
