class="title1">
XIII
Прощание было тяжелым. Они поссорились с Настей! Впервые! Потому что нечего хлопать ресницами и вить из него веревки полными слез глазами! Она решила лететь с ним! Зачем?! Что ей делать в Осетии?! Да и на фронте! Дали тебе отпуск — отдыхай! Лечись! Радуйся! Побудь с мамой! С подружками! Что ты опять рвешься на войну?! Навоюешься еще! Война не завтра кончится! И даже не через год! Прилетишь с Весельской, с Поляковыми, сама! Но когда отпуск закончится! Нет же! Вбила себе в голову всякую ерунду и ему вынесла весь мозг! С Идой тоже не понятно получилось! На предложение лететь вместе с ним к родителям Исы чего-то испугалась и отказалась! Хотя, ей видней. Кто его знает, какие у них были отношения на самом деле. Так даже лучше, не пришлось искать ей замену в авральном режиме. А еще Валюшка… Тоже та еще фантазерка! В техническую школу они с Веркой и дружком Вовкой Поливановым собрались! Поговори, братик, с товарищем генерал-лейтенантом Карбышевым или генерал-майором Махровым, чтобы зачислили! И тоже мокрыми глазками так хлоп-хлоп! Пигалицы! А может сразу в экипаж?! Что мелочится?! У него и так детский сад, а не боевое подразделение! А что? Будут вместе со Светланой Сталиной служить! А майор Рачкевич им сопли вытирать, уши проверять на чистоту и хворостиной гонять! Ага! Ей же заняться не чем, кроме, как детей воспитывать! Представилось лицо Евдокии Яковлевны, когда он привезет ей еще трех мелких и на лицо наползла ехидная улыбка, которая, впрочем, тут же сменилась злостью. Довели! Всякая чушь в голову лезет!
Закончилось тем, что в приказном порядке разогнал всех по домам, а на аэродроме его провожал только Гуляев. Ну, оно и к лучшему. Без мокроты хоть обошлось! А обиды пройдут! А не пройдут и хрен с ними! У него и без этого забот хватает!
Только в самолете маленько подостыл.
Мысли закрутились вокруг встречи с Жуковым и Василевским. Так и не понял, зачем вызывали. Попросили доложить о том, как планировали атаку на танковый батальон, как осуществлялось прикрытие, уничтожение средств ПВО, как считали потребность боекомплекта. Как-как! Да никак! Повесили все, что было и полетели! Но не говорить же об этом Жукову с Василевским. Пришлось обстоятельно докладывать, расписывая каждый шаг, каждое решение.
Вообще, вся эта операция, за которую он получил Орден Кутузова — огромная авантюра, вызванная безысходностью! Не было у них времени на планирование! На зенитки кинули штурмовики и часть истребителей с эрэсами, от «люфтов» вертолеты прикрывала группа Васи Сталина. А чтоб немцы не особо суетились в небе, по аэродромам нанесли предупреждающие бомбовые удары. Да и не ждали фрицы такой прыти от вертушек. Зимние удары уже подзабылись. Да и проводились они на Западном и Ленинградском фронтах. А здесь на юге привыкли немцы, что вертолеты используются только как средства эвакуации раненых с передка. Вот и недооценили, не приняли вовремя меры. И то потери составили треть эскадрильи. Пусть Жуков с Василевским считают такой размен вполне приемлемым, генералы мыслят другими категориями, а для Сашки каждый не вернувшийся экипаж незаживающая рана на душе. И лучше так, чем становится бездушной военной машиной. Но все-таки интересно, что замышляют в Генштабе? Неспроста же это жу-жу с вызовом к Василевскому.
— Садимся, товарищ подполковник, — выглянул из кабины штурман и словно в подтверждение его слов внутренности знакомо подпрыгнули к горлу, и заложило уши. Сашка выглянул в иллюминатор. По стеклу тонкими линиями размазывались капельки дождя. Кавказ встречал их мелким противным дождем, но в пределах минимума[i].
Самолет, тяжело переваливаясь на грунте, поднимая за собой водяную мутную взвесь и наматывая на шасси жирную грязь и траву, покатился по земле. То, что они не ошиблись и сели действительно на аэродром, можно было догадываться лишь по обвисшему под дождем грязному полосатому чулку и притулившемуся к глиняной мазанке видавшему виды АИР-6, чем-то похожему на немецкий Шторх, рядом с которым паслась пятнистая крутобокая корова, сейчас испуганно убегающая в сторону полей, раскинувшихся за мазанкой.
Сашка с уважением подумал о штурмане. В таких метеоусловиях вывести самолет на едва заметную практически не используемую площадку задача не тривиальная. Когда-то в середине двадцатых годов этот аэродром использовался 9-ым авиаотрядом Северокавказского военного округа, потом, когда отряд перебросили в Грозный, здесь стали не частыми гостями самолеты Ставропольского отряда ГВФ, один из которых, видимо, так и остался тут.
Судя по заполошно выскочившим из домика людям, появление на их забытом всеми аэродроме ПС-84 стало огромной неожиданностью. Самолет подрулил поближе и встал рядом с АИР-ом. Трое местных выстроились рядком и, переминаясь с ноги на ногу, ждали, когда появится высокое начальство. Ну а кто еще может прилететь к ним на таком большом самолете? Не фельдшер же из Орджоникидзе! Он если и поедет, то никак не на самолете, а на старой скрипучей телеге запряженной дряхлой клячей. Тут и службу-то несли постольку поскольку, потому что весной сорок первого года здесь сел и не смог взлететь самолетик гражданского авиаотряда. Чтоб станичная детвора не растащила казенное имущество к нему приставили старика Джимарова с берданкой времен русско-турецкой войны, назначив его «вохрой» с окладом в семьдесят рублей и, выдаваемым раз в неделею, сухим пайком. Только вот с июля ни оклада ни пайка старик не получал, но службу нес исправно. Потому как вся эта умная бухгалтерия для начальников в Орджоникидзе, а имущество вот оно, стоит без пригляда, а это не порядок. Из Ставрополя, вернее с тридцать пятого года Ворошиловска обещали прислать механиков для ремонта, но так и не прислали. Забыли, наверное. Вот и приходилось товарищу Джимарову охранять самолет по собственной инициативе. Да и пусть. Главное, что он при деле. А дома все равно делать нечего. Старуха его лет семь как умерла, дети поразъехались. Раньше, еще до войны, приезжали проведать старика. А теперь какие поездки? Сыновья и старшие внуки воюют, дочери и невестки в эвакуации. Звали его с собой в далекую Алма-Ату. Да куда он поедет? Здесь он родился, здесь вырос, отсюда ушел на первую мировую, потом воевал в Гражданскую в отряде земляка Хаджи́-Мура́та Дзарахо́хова[ii], потом вернулся домой в Бесланыкау, теперь Иристон[iii]. Вот нечего людям делать — все переименовывают, переименовывают. Чем плохи были старые названия? Ворчлив стал старик с годами. Здесь похоронены его предки, жена, двое детей. Нет! Не уедет он отсюда! Тут умирать будет! Да и не бросать же этих двух старых пней. Джимаров покосился на своих дружков-товарищей
