Едва не покраснев, как подросток, я быстро вышел. И, к неудовольствию пациенток в очереди, принялся расхаживать по коридору туда-сюда. Каждая минута промедления казалась мне настолько критичной, что я готов был уже вернуться в кабинет и похитить оттуда эту Светлану Ивановну!
Но наконец она вышла сама. И, коротко кинув мне на ходу «Поехали!», двинулась вперед меня на выход. А мне не оставалось ничего иного, как устремиться за ней.
А дальше был аэропорт и раздражающие своей тягомотностью действия. Досмотр, паспортный контроль, посадка. По моему распоряжению Надежда Сергеевна организовала мне срочный чартер. Поэтому в Германию мы со Светланой Ивановной добрались так скоро, как это было вообще возможно.
И едва мы, по прилету, уселись в такси, как я снова набрал Машу. Сердце отстукивало тяжелые удары вместе с каждым гудком. Господи, я сойду с ума, если она сейчас не возьмет трубку!
- Маша! - выпалил я, когда Пчелкина наконец ответила. - Мы прилетели, сели в такси, скоро будем! Не рожай без меня!
Идиот, ей-Богу! Как будто это зависело от нее!
Но Маша просто сказала:
- Я тебя жду!
Скинув звонок, я сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. По крайней мере, ее голос звучал ровно, без ноток боли и паники, как то было тогда, когда она набрала меня сегодня первый раз.
За окном пролетали пасторальные пейзажи, а я, глядя на них почти невидяще, думал о том, что было бы, если бы я не успел? Если бы с Машей что-то случилось? А я ведь даже не успел ей сказать, что люблю ее!
Дорога все петляла и петляла, уводя вдаль, в глубь Германии, к маленьким живописным городкам. В одном из них сейчас ждала меня Маша.
И вдруг на ум пришла еще одна страшная мысль - а что, если она решила остаться здесь? Насовсем, навсегда? С детьми, но без меня? Ведь мы больше так и не возвращались к тому разговору о женитьбе. И сам я пытался о нем не вспоминать, чтобы не ворошить то больное место. Но все равно вспоминал.
Господи, впервые в жизни я сделал женщине предложение потому что хотел прожить с ней жизнь! А в ответ получил раздумья длиной в несколько недель!
Нет, сейчас эту тему поднимать явно не стоило. Самое главное в данный момент - это наши дети. Которые могли оказаться вовсе и не нашими. То есть не моими.
И это было бы по-настоящему жестоко. Потому что я знал, что Лелик и Агата сейчас вовсю готовились к свадьбе. И как для них, так и для меня, оказалось бы крайне неприятным ударом то, что дети эти не мои.
Еще одна тема, о которой я предпочитал не думать. Да и что толку? Ничего уже не исправить. Так что решать, как поступить, придется исходя из того, что покажет тест на отцовство.
- Папаша! - Светлана Ивановна тронула меня за рукав. - Мы приехали.
Слава тебе, Господи! Расплатившись с таксистом, я выскочил из машины и на этот раз вперед Светланы Ивановны ворвался в клинику.
Медсестра, проводившая нас в палату к Маше, была поразительно спокойна. Будто тут не творились роды в эту самую секунду!
Когда мы вошли к Маше, Светлана Ивановна взглянула на Пчелкину опытным глазом и постановила:
- Роды, я смотрю, идут полным ходом.
Ничего не понимая, я смотрел на то, как Маша виновато потупилась. А потом сказала:
- Это были снова тренировочные схватки. Но я действительно думала, что рожаю!
Вздохнув, врач ответила:
- Ясно. Что ж, спасибо за недельку отпуска, Пчелкина.
После чего, кинув на меня взгляд искоса, добавила:
- Ну я вас оставлю.
Дождавшись, когда она выйдет, я подошел к Маше ближе и присел на стул. Хотелось обнять ее, прижать к себе, захватить пухлые губы поцелуем. Как мне не хватало, оказывается, банальной возможности быть с ней рядом! И как трудно было сейчас переступить эту пропасть между нами, рожденную долгой разлукой. И непониманием, что будет дальше.
- Значит, это были тренировочные схватки, - наконец сказал я, чтобы сказать уже хоть что-нибудь.
- Угу. Извини, что отвлекла тебя от дел и заставила прилететь…
Я посмотрел на нее удивленно. Неужели она правда думала, что для меня есть что-то более важное, чем она и дети?
- Я рад, что ты меня отвлекла, - признался я, откидывая желание спрятаться за маску безразличия. - Потому что я скучал… дико.
В ее глазах в ответ отразилось столько всего, что я вдруг понял - она испытывала то же самое. Так имело ли значение что-то еще, кроме того, что мы отчаянно нужны друг другу?
- Я тоже скучала, - ответила Пчелкина, вызывая у меня улыбку. А потом вдруг нервно сглотнула и добавила:
- Давид…
- М?
- Я хотела сказать… насчет твоего предложения…
Я с трудом подавил инстинктивное желание ощетиниться и отгородиться. Зачем она сейчас вспоминала этот самый унизительный момент в моей жизни?
- А что с ним? - спросил, тем не менее, спокойно.
- Ты еще хочешь… на мне жениться?
- А ты надумала выйти за меня замуж? - приподнял я брови.
- А если да?
Я хмыкнул.
- Не то, чтобы я против, но с чего вдруг?
- С того, что я всегда этого хотела.
Я оторопел. Господи, поди пойми этих женщин! Хотела, но решила подумать несколько недель - как это, бл*, понимать вообще?
- Так почему не согласилась? - задал я резонный вопрос.
- Потому что не знала, почему этого хочешь ты.
Я растерянно моргнул. Как это - почему?
- Потому что хочу быть с тобой, - ответил я. - Потому что… - запнувшись на мгновение, все же продолжил:
- Потому что… люблю тебя. Так люблю, что именно с тобой хочу прожить жизнь и встретить старость. Вместе растить детей и нянчить внуков. А когда совсем состаримся - гулять под ручку, поддерживая друг друга. А еще - вместе искать очки, которые будут у нас на носу.
В глазах Маши встали слезы. Я мгновенно встревожился:
- В чем дело? Тебе нельзя волноваться!
- Это от счастьяяяяя, - шмыгнула она носом. - Почему ты не сказал мне всего этого раньше?
И правда, почему? Ведь мы были так близки! Так близки, что кому, как не этой женщине, я мог раскрыть душу? Но не сделал этого.
- Я не знаю, - пожал я плечами.
