заявлении об этом не было ни слова. – И ребенок тоже пропал?
Я кивнул.
– Почему вы об этом не сообщили? – Девушка смотрела на меня как на идиота. Похоже, я на всех ментов произвожу удручающую впечатление, впрочем, неудивительно.
Девушка хмыкнула и покачала головой, явно не требуя ответа на свой вопрос. Впрочем, ответ у меня был, Наташа ни при каком раскладе не рассталась бы с дочерью, главным было найти ее саму.
– Документы на ребенка? – настойчиво требовала следователь.
– Нет, жена еще не сделала, – произнес я, понимая, что в который раз упал в ее глазах.
От меня не укрылась радость на ее лице, когда она обнаружила сейф с оружием, которая несколько померкла, когда я пояснил, что охочусь и все необходимые разрешения у меня есть. В это время в квартиру вернулись опер с экспертом. Не оставляя надежд за что-то зацепиться, девушка набрала участковым, чтобы хоть что-то нарыть, но им нечем было ее порадовать, никаких нарушений за мною не числилось, о том, что я заядлый охотник, они знали. За этим занятием нас и застали опер и эксперт, вернувшиеся с огромными мусорными мешками.
Иванов был бледен и внимательно посмотрел на меня.
– Охотились на кого-то крупнее зайцев? – спросил он, даже не зная, насколько оказался прав.
– Нет, – ответил я, чувствуя кожей, что что-то здесь не так. Взгляд опера мне определенно не нравился.
Опер протянул один из мусорных пакетов мне.
– Смотрите. Что-нибудь узнаете?
Дрожащими руками, представляя самое худшее, я открыл его и с полным недоумением вытащил из него любимое вечернее платье жены – зеленое, с черными кружевами.
– Она бы без него не уехала,– я не заметил, как произнес свои мысли вслух. Впервые за все время поняв, что версия, рассказанная мною полиции, вполне могла оказаться правдой. Наташа не бросила бы свои вещи. А если бы ей пришла подобная идея, то вряд ли она выкинула бы их в мусорный бак.
Во втором пакете обнаружились детские вещи. Те самые, которые мы совсем недавно выбирали вместе с женой. Происходящее все больше напоминало страшный сон.
– Узнаете? – поинтересовался опер, внимательно всматриваясь мне в лицо.
Я кивнул. Слов не было. Я сжимал в руке крошечные ползунки дочери, все еще пытался поверить в происходящее и старался не думать, что все это могло означать.
– Видели еще кроватку и ванночку на мусорке, пойдете опознавать?
Я едва нашел в себе силы, чтобы кивнуть.
– Странно, что вещи пропали, а деньги и драгоценности на месте, – заметил Иванов, ожидая от меня хоть какой-то реакции.
Я молча кивнул и сжал руки в кулаки. У меня было только одно предположение, объясняющее подобное. И это никак не было связано с моей второй работой. Только одни люди могли провернуть подобное, и этих людей я хорошо знал, практически с рождения. По крайней мере, я так думал, что знал. Выпроводив сотрудников полиции, я отправился домой к своим родителям. В тот самый дом, который несколько лет назад я поклялся не посещать.
Мать была дома и возилась в саду с розами, вовсю орудовала ножницами. На ней были летняя шляпка, солнцезащитные очки, на руках перчатки, даже комбинезон цвета хаки, который она использовала в качестве рабочей одежды. Отец много лет уговаривал ее нанять садовника, но она никому не доверяла свой сад и, кажется, искренне получала удовольствие от работы в нем.
– О, Кирилл, – произнесла она, осматривая очередную ветку и принимая решение, оставлять ее или подрезать. Голос совсем спокойный, нет ни капли удивления. Будто не было всех наших ссор и мое появление само собой разумеющееся.
– Ты видел пакеты в гостиной на диване?!
С рождением внучки у моей матери появилось хобби – скупать ассортимент детских магазинов, руководствуясь аргументами: «Как, у ребенка нет ничего сиреневого? Нужно обязательно прикупить что-нибудь голубое». Моя мама – заядлый шопоголик, и появление внучки только распалило ее страсть к покупкам.
– Как думаешь, Наташе понравится? – спросила она, возясь с очередным кустом. – Немного на вырост, конечно, но, с другой стороны, дети быстро растут. Я и самой Наташе платье выбрала в тон, думаю, это будет очень мило смотреться. Ей, в конце концов, тоже нужно одеваться красиво.
Я не смог дальше слушать эту лживую демонстрацию лицемерной заботы.
– Я все знаю, мам, – я старался говорить спокойно, но мой голос дрожал от ярости. Почему, почему нельзя было оставить меня в покое? Почему нельзя позволить единственному сыну спокойно жить? В конце концов, я же научился справляться без их поддержки.
Улыбка тут же испарилась с ее лица.
– Кирилл, понимаешь, Вика… Она действовала сама, я не заставляла ее увиваться за тобой.
Я мигом вспомнил миловидную брюнетку – владелицу фирмы, с которой я работал. Вика подбивала ко мне клинья, что мне не особо нравилось. К счастью, девушка все-таки вскоре смогла понять бесперспективность этого занятия. И, вопреки словам, я понял, что и здесь родители приложили свою руку.
– Какая Вика, мам? Где Наташа? Где мои жена и дочь?
Мама непонимающе посмотрела на меня.
– Наташа пропала. И я так понимаю, вы с отцом приложили к этому руку.
Мама попыталась что-то сказать.
– Я так понимаю, именно для этого вы явились тогда на выписку? Сблизиться с Наташей, а потом избавиться от моей жены? Внучку хоть пожалели?
– Кирилл, – начала мама, рассерженно смотря на меня.
– Это насколько надо было ненавидеть мою жену!
– Кирилл, – начала вновь мама, полная решимости заставить меня наконец-то выслушать себя. – Что за чушь ты несешь? Что случилось?
И я рассказал ей все произошедшее сегодня. Мать только качала головой.
– Ты точно ей не изменял? С той же Викой, например?
Я помотал головой. Вот как интересно изменилась мамина позиция, еще раньше она бы обрадовалась подобным событиям, а сейчас, кажется, искреннее переживала.
– Мне были не в восторге от твоей женитьбы, но смирились. Я не знаю, что происходит, Кирилл, но мы тут ни при чем.
Я смотрел матери прямо в глаза и искренне хотел верить в правдивость ее слов.
– Мы бы ничего подобного не сделали, – сказала она, но я вспомнил еще об одном случае, когда они ничего сделали.
– А в тот единственный раз, когда я попросил помощи, мама, вы тоже ничего не сделали. – Не высказанная когда-то обида рвалась наружу, и после тяжелого напряженного дня я не находил в себе сил ее сдерживать.
– Отец и я были злы на тебя, сын, но недостаточно, чтобы просто отвернуться. Мы опоздали тогда, Кир, – тихо произнесла мама, опустив глаза. – Оплатили операцию, но мать Наташи умерла за один день
