Виктор Гюго Оказалось, что незваным гостьям уже выделили пустующую избу. Еёбывшие хозяева вспешке покинули Ханцок, когда туда пришёл мор. Выжили лиони исмогли лиизбежать пятнорадки? Никто незнал. Добротный дом, заботливо смазанные жиром петли, ровные нескрипучие полы— тут явно жил крепкий хозяин. Если бзнал, что помощь придёт, что целительницы есть, наверняка неоставил быпустовать стаким трудом построенное жильё.
Но, может, вернётся ещё. Колдуньи непланировали оставаться вХанцоке надолго, только распутицу переждать. Село располагалась настолько далеко отторгового тракта, что ожидать визита инквизиторов сюда раньше середины лета было глупо. Хотя… мор же. Может, ончто-то хорошее сделал— покосил пятнистым серпом нетолько крестьян, ноицерковников.
Марьяна Ильинична обнаружила обеих целительниц спящими поверх шкуры наодной изпостелей, накрытыми одеялами имерно сопящими вунисон. Умаялись. Сама Левина напустующую рядом кровать нелегла. Для начала затащила вдом всё, что ссаней сгрузил Сабар. Иведь слинял поскорее, попрощался одним кивком. Хорошо хоть порядочности хватило сихскарбом неудирать.
Водворе нашлась поленница, иЛевина накидала замёрзших дров впечь, апотом отпустила пламя, что опаливало грудь изнутри, иводно мгновение разожгла огонь. Онвесело заплясал вдавно остывшей печи. Съестных припасов хозяева неоставили, колодца водворе небыло. Марьяна Ильинична натопила вкотелке чистейшего снега исварила кашу ссушёными ягодами. Наложила себе полную миску идобавила ложку густого, почти чёрного мёда. Лёгкая горчинка приятно растеклась порту, асытная каша успокаивающей тяжестью укладывалась вживоте.
Жалко было вдову. Приехали бынапару часов раньше— спасли быэтого еёПрама. Видно жебыло, что любили они друг друга. Или, покрайней мере, она его любила. Осталась теперь сдетьми. Одна. Тяжело ейпридётся.
Новсё равно Левина считала, что лучше любить, пусть недолго, чем нелюбить вовсе.
Когда каша вмиске кончилась, Марьяна Ильинична нашла одеяло изавалилась спать натёплую печь. Так ипроспала досамого вечера. Разбудил еётихий разговор.
—Риечка, спасти всех— невозможно. Да, нехватило силёнок нам. Нотыподумай неотех, что померли, аотех, что выжили…— ласково говорила старуха.— Понимаю ятебя, помолодости-то сама скока слёз пролила. Ноничего тут неподелаешь. Невозможно спасти всех…
АРия вответ жалко всхлипывала ироняла наподол крупные солёные слёзы.
—Ну, поплачь, голубушка моя, поплачь. Хужее-то отэнтого нестанет, только полегчает. Новголову небери. Тынивчём невиновата. Просто много их, хворых, было. Так ужсовпало.
—Ном-м-мы м-м-могли раньше при-и-иехать!— прорыдала Рия.
—Тывремя воротать умеешь? Янет. ИМарьяна нет. Она зато изкандалов может ножик сплавить. Ясама видала. Голыми руками, представляешь? Аты— человека можешь исцелить. Каждому свои способности дадены. Каждый вчём-то, дасильнее других. Новремя воротать никто неумеет. Аколи кто умеет, томолчит обтом. Иправильно молчит. Всех обшибок неисправить. Амужика этого рябого слушай меньше. Кормил бысвою жену лучше, непомерла б, чай, так быстро. Тыжсама видала, какая она тощая. Дадетей десяток. Куда кажный год-то рожать? Вот инесдюжила она, померла. Абесится оноттого, что самому теперь ему детей подымать. Тытут нипри чём, Рия.
—Что случилось?— сипло спросила Марьяна Ильинична, свешивая ноги спечи.
—Давсё как обычно. Померла жинка уодного, так онвсех псов наРийку спустил. Ненаменя, паскудник, анадитёнка бессловесного,— сердилась старая ведьма.— Знал же, паскудник, что я-то ему быстро лечение прям промеж глаз пропишу.
Бессловесным дитёнком Левина Рию быненазвала, ночувства еёпонимала. Излость Дукуны разделяла.
—Можно уехать отсюда…— предложила Марьяна Ильинична.
—Дакуды там. Мытеперь неделю силы восполнять будем. ДаиСабар уехал. Ничего. Покамест тут поживём. Как оклемаются деревенские, как поймут, какую беду отних отвели— сами придут напорог благодарить. Амыпока обождём.
Нодеревенские непришли нивтот день, нинаследующий.
Село вернулось кобычной жизни, ноколдуний внеё так инепозвали. Гнать негнали, ноделали вид, будто инет ихрядом. Только Вадуна пришла тайком, принесла обещанные монеты. Отдала итут жеубежала, словно стесняясь своей порядочности.
