– Проклятье, – вырвалось изо рта, когда уперся взглядом в стоящего прямо в нескольких сантиметрах от меня Артура с какой-то тряпкой в руках, – что здесь происходит? Где этот ублюдок, и где Алита? – ошалело, оглядываясь по сторонам в поисках Марата и моей малютки.
– Это глюк, Давид, – спокойно отвечает Артур, и надавливая мне на плечи заставляет лечь обратно в постель.
– В каком смысле? – непонимающе смотрю на подельника, пытаясь при этом поковыряться в памяти и вспомнить, что же произошло накануне? Что отшибло все мозги до такой степени, что глюки мучают?
– Ты ничего не помнишь? – вкрадчивым голосом спрашивает Артур, как будто что-то пытается утаить, не договаривает.
– Твою мать, – шиплю сквозь зубы, и чувствую, как огненный браслет боли, снова стягивает грудь.
Кривлюсь от рези в груди и тут же правую сторону лица прострелило адской болью.
Подношу пальцы к скуле и вместо кожи чувствую бинт.
– Что произошло? Говори, – металлические нотки в голосе режут воздух, словно нож масло, и я снова пытаюсь встать, но Артур не дает.
– Погоди ты. Куда ломишься? Еле вытащили тебя с того света, не своди труд врачей на «нет», – проговорил Артур и только тут я заметил, насколько уставший у него вид.
– Где Алита?
– Ее должен был увезти Ник. Думаю, он это и сделал, – пожал плечами подельник, – у тебя сломано три ребра Давид, – он садиться на стул, что стоит рядом с кроватью, молчит.
– … и что еще? – подталкиваю его к продолжению.
– Ну… – немного помедлив, Артур вдруг резко поднимает голову и яростью во взгляде обжигает меня, – ты хоть понимаешь, что я тебе говорю? Ты идиот, чуть не сдох в этом адовом пламени! Ты чуть заживо там не сгорел! И все из-за этой девки…
Я в недоумении смотрел на Артура. Столько эмоций в его голосе и в глазах я видел впервые.
– Эй, Ар, ты переживал за меня? – хмыкнул невесело.
– Нет, – глухо сказал он.
– Это лишнее. Ты же знаешь, – в груди неприятно заныло, какое-то неведомое или забытое до этой секунды, чувство.
– Знаю Давид, но от тебя слишком много зависит, чтобы вот так халатно ты раскидывался своей жизнью. Ты не бессмертный, поверь.
– Верю, Ар, – неожиданная усталость навалилась на меня многотонной бетонной плитой.
– Тебе лучше сейчас отдохнуть Давид, иначе … неприятных последствий тебе не избежать.
Я хотел ответить Артуру, чтобы он катился к чертовой матери со своими нравоучениями, но даже и рта не смог открыть. Не было сил.
Меня затянуло в сон так же неожиданно и быстро, как я и очнулся.
На задворках сознания, активно пульсировала только одна мысль. Надо сказать Артуру, чтобы он нашел Алиту. Чтобы не дал Николозу ни единой минуты оставаться с ней наедине. Ни… одной… секунды…
Неделю спустя.
– Какого, мать его, хера я не могу выйти отсюда? – бешено рыча, хищно скалился на Артура.
– Да потому что, еще рано. Врач сказал тебе лежать еще как минимум неделю нужно.
– Ты, охуел совсем? Какую нахуй неделю! Да за неделю они растащат все на куски! Все то, что мы с тобой создавали годами! Ты это понимаешь?
– Неделя в запасе у нас есть. Твой отец, как и Марат уверены что ты мертв. Даже похороны тебе закатили, – оскалился Артур в ответ, и вытащив сложенный пополам конверт, отдал мне его в руки.
– Что там?
– Твои фотки. Полюбуйся.
Я удивленно приподнял бровь. Раскрыв конверт, достал оттуда фотографии.
И каково же было мое удивление, когда обнаружил себя в гробу прямо на первом фото.
– Твою мать! Охереть! Это что, фотошоп? – иронично замечаю вслух, продолжая перебирать глянцевый картон.
– Хероп. Я сам охерел, когда это увидел. Гримеры постарались отлично, – скривил Артур губы в полуулыбке.
– Здесь нет Алиты. Ты ее не нашел? – я просматривал каждое фото внимательно, пытаясь хоть на одной увидеть лицо малютки, но увы. Ее не было.
– Ищем Давид. Но пока ничего. Я даже предположить не могу, куда они могли деть ее. Может ей удалось сбежать?
– Блять. Ты меня специально на нервы выводишь? – со злостью разодрал фото и бросил на пол, под ноги. – Как можно искать столько дней человека? Как? Слежку за Ником установил? Пробил все места куда он ездит, ходит, где сука, он спит?
– Все пробили…
– Марата? Хотя вряд ли она у него. Не верю. И этого чертового ублюдка, чтобы не трогали. Я собственноручно вздерну эту тварь за яйца и выпотрошу из него кишки.
– Ни у него, ни у Церетели ее нет. Как будто под воду канула.
– Не неси чепухи, – отмахнулся от подельника и, кривясь до сих пор от боли, встал с кровати. – Мне нужны информация по каждому шагу, который делает Ник. Чтобы там была расписана каждая минута, где, что и с кем он проводит время. Куда ездит, с кем разговаривает, с кем спит… в общем полный отчет по тому, чем он занимается целый день.
– Почему ты уверен, что Алита у твоего брата? – недовольно проворчал Артур.
– А потому, что я видел, как он смотрел на нее, Ар. Так на чужих женщин не смотрят, так смотрят только на тех , кого считают своей… И так могу на Алиту смотреть только я, – последние слова были сказаны на выдохе.
– Я тебя понял, Давид. Постараюсь сделать все в лучшем виде, – буркнул Артур, поднимаясь со стула.
– Не постарайся, Артур. Сделай. Найди мне ее. Иначе, я найду ее сам.
Когда Артур вышел из комнаты, я бессильно опустился на кровать и откинулся на подушки. Боль до сих пор не отпускала, но этого я не мог показать Артуру. Иначе я тут застряну еще как минимум на пару недель и не одна моя угроза не подействует на него, если вдруг Артур решит, что выписываться мне еще рано. Чурбан, бесчувственный. Ведь знает, что заточение для меня сродни смерти, но даже этим его не пронять.
Комнату, которую оборудовали для меня под палату, изучил уже всю вдоль и поперек, за неделю пребывания в ней. Постарался Артур на славу. Если бы не обстоятельства, которые не позволяли мне светиться в больничном учреждении, никогда бы не догадался, что нахожусь в центре столицы в квартире одной из элитных новостроек.
С трудом поднявшись с кровати, сел. Оттолкнувшись от матраса, встал на ноги и медленно подошел к окну, распахнул жалюзи.
Солнечный свет, на миг ослепил меня.
Привыкнув к свету, охватил открывшийся передо мной вид одним взглядом.
Город купался в золотистых лучах солнца.
Внизу, словно муравьи, туда-сюда сновали людишки, ездили машины и где-то среди них была и моя малютка.
Нелепая ухмылка прилипла к губам.
Перед глазами возникло лицо девчонки.
