— Я похож на некрофила? — апельсинчик задрал свои на диво аккуратные брови на лоб.
— Ты похож на долбоеба, который не понимает слова “нет”, — огрызнулась я. И вроде не хотела ругаться, а сорвалось…
— Понимал бы — проснулась бы ты сейчас поиметая во все щели, если бы проснулась вообще, — скептично улыбнулся этот феерический кретин. Ага, если бы он понимал, мне бы и клофелинщиков не было бы необходимости цеплять. Хотя… Кто знает, какую тупость я могла бы вычудить от тоски и тишины, стучащихся в дверь за моей спиной…
— Спасибо, — произнесла это, сползая спиной на кровать и уставляясь в потолок. Да. Спасибо. Все-таки он его заслуживал именно сейчас.
— Поблагодари меня, а не потолок, тогда будем считать, что в расчете, — фыркнул апельсинчик.
С одной стороны, я могла послать его нахрен, с другой — я сейчас лежала в своей постели, дышала своими легкими и практически не пострадала. Ну и… Не могу же я все время звать его в своем уме апельсинкой (хотя вообще — могла, конечно, но напрягает же, не люблю даже в уме особенно повторяться).
Матрас подо мной вздрогнул, это апельсинка совершенно внаглую растянулся рядом со мной, и когда я повернулась к нему, снова уперлась взглядом сначала в этот хорошо прокачанный пресс — престижный “предмет гардероба” многих мажорящих мальчиков, потом в мощную шею и рельефный мужественный подбородок, и только потом, с большим трудом проскочив станцию “губы”, уставилась в его ехидные глаза. На губах было опасно акцентировать внимание, я помнила, какие у меня возникали ассоциации при взгляде на эту часть лица апельсинки…
— Ну же, давай, это не сложно, — ухмыльнулся он, еще сильнее искушая меня послать его в далекий эротический круиз нетрадиционной ориентации. — Что, один раз назвав меня по имени, твой язык на корню отсохнет?
Проблема-то была не в этом. Совершенно.
Если я назову его сейчас по имени— установленная мной дистанция между нами сократится раза этак в четыре. Я не могла назвать его Эдуардом, это было слишком уважительно, я не могла назвать его Эдиком — это было, как раз, не очень уважительно, а ситуация, увы, требовала. Да, он называл мне ту форму имени, которую предпочитал. Мужественную форму имени, без всех этих уменшительно-ласкательных убогих суффиксов. И в этом и была проблема. Если я перейду от апельсинчика к… Это же будет шаг в сторону сближения, без всяких сомнений. То есть ровно то, что мне было совершенно не нужно.
— Спасибо, Эд, — я произнесла это, глядя ему в глаза. Нарочно, чтобы увидеть заплясавшие в темных зрачках искры ликования. Радуйся, малыш, заслужил.
Все же я накосячила… Это было определяющим. А он — он разгреб это за меня, на добровольных началах, и вместо того чтобы просить сейчас что-то покруче, что мог попросить любой другой мужик на его месте — он просил на самом деле херню. Смогу ли я удерживать его на расстоянии и дальше? Ну, если не смогу, сама же и буду виновата.
— Сунь руку под подушку, Свет, — тихо произнес апельсинчик, не отрывая взгляда от меня.
— Зачем?
— Сунь. Не в трусы же предлагаю залезть.
— А они у тебя есть? — я скептически покосилась на полотенце, которое, слава богу, держалось на положенном месте. И все-таки под подушку я руку сунула.
Вообще на моей кровати валялось подушек шесть. Чтобы в любое время дня и ночи я могла нашарить на своей кровати орудие убийства. Не то чтобы мне это было часто нужно, но я всегда старалась позаботиться о своем будущем. Ну и спать мне так было реально удобнее. И все-таки найти в этой подушечной груде бархатную коробочку мне особого труда не составило. Нашла и замерла, уставившись на апельсинку. Да нет, не может быть… Я уже в уме с Его кольцом попрощалась, не верила я, что если его с меня сняли, то мне удастся его вернуть. Хотя, если вдуматься — я же до сих пор не знала, как именно апельсинка “разобрался” с клофелинщиками. Нет, я бы узнала, я бы их нашла, не знаю уж где, но я постаралась бы натянуть их на что-нибудь далеко не анатомической формы, чтобы узнать, есть ли шанс вернуть мое кольцо, а тут…
— Ты его забрал?
— Ну разумеется, — апельсинчик ухмыльнулся краем рта. — Не мог же я оставить его у этих кретинов. Это твоя память об отце. И она должна оставаться твоей…
У Эда были теплые губы, а у меня не было мозгов… Меня просто качнуло в его сторону, я просто поцеловала его, потому что больше ничего мне в голову не пришло. Не из благодарности, нет… Ну или почти нет…
Господи, но какой же сообразительный мне попался кретин…
Это было спасибо, помноженное на себя несколько сотен раз. Он вернул, вернул, вернул мне Его кольцо. Будто я потеряла сердце неаккуратно, а он принес, стер пыль — и положил его передо мной просто так. Вот как, как его после этого было не целовать? Когда сердце в моей груди не рыдало навзрыд, а радостно подскакивало, когда с плеч будто свалился двадцатиэтажный дом, когда руки от этой неожиданной удачи тихонько тряслись…
Не потеряла…
Это было что-то эйфорическое, безумное, отключившее вдруг во мне разом все существующие правила.
Рассудок? Что ты там бубнишь? Давай, до свиданья!
Меня накрыло этой шумной горячей волной резко, оглушая, вышибая дух. Потому что нет, я даже не пискнула, ни когда широкая медвежья ладонь легла мне на прогиб талии, ни когда сам Эд подался вперед, накрывая меня собственным телом. Я знала, что так и будет, с первой же секунды поцелуя. Он просто не мог упустить такую удачную возможность, он вообще будто каждый момент со мной рядом выжидал удобной возможности затащить меня в постель. И если еще полчаса назад я бы постаралась найти что-нибудь потяжелее, чтобы отбиться, то сейчас…
Никаких оправданий. Мыслей в голове — и того меньше. Осудить себя я еще потом успею.
Он дал мне то, что мне было нужно. А я… А я хочу сделать то, что нужно ему…
Глава 28. Вкушающий
А вот из благодарности Эду еще не давали.
Дожил, бля, владелец концерна-миллиардника, от одного скользящего взгляда которого обычно трусы с девок сами по себе слетали. Просто отлично, это стоит записать в список собственных побед, оформить в рамочку и повесить на стенку.
Не за этим обыскивали ублюдков, ой, не за этим. Нет, Эд рассчитывал на какой-то эффект, но не на такой. Хотя… Нахрен это все. И факт секса из благодарности особенно. Серьезно. Оторваться от её задницы, от этого дивного произведения искусства, Эд был не в силах. Значит, вместо спасибо, да? Ну, окей, только сдачи вы от нас не дождетесь, Светлана Валерьевна.
И снова эта восхитительная сучка послала такой чудный тщательно сбалансированный план по её штурму — медленному, неторопливому — в то самое место, в которое Эд минут через пять был намерен засадить. Ладно, хрен с ним, с планом, не очень-то и хотелось. дайте только натискаться её вдосталь, потому что сам Эд был готов голодным зверем рычать и щерить все свои зубы, лишь бы отпугнуть от неё других претендентов. И плевать, что их вроде и на горизонте не было.
