Глава 1. Нежданный
Утро, спланированное до мелочей, повторяющееся изо дня в день — это не скучно, это порядок. Подъем в семь-тридцать, получасовая растяжка, на завтрак — овсянка из мультиварки, горсть черники и апельсин.
Брюки-кюлоты, шелковый черный топ-комбинация, белый жакет. Никаких украшений, никакого макияжа, только помада. Алая, яркая, такая, что режет глаз.
Я точно знаю, что если Он вернется сегодня — встретит меня с работы и будет сцеловывать мою помаду, и лишь когда не оставит на моих губах ни капли красного, лишь тогда остановится. Это тоже традиция. По которой я, черт побери, скучаю. Даже нет, я без неё — задыхаюсь. Но это терпимо, это привычно, это часть ритуала ожидания. Тем упоительней будет момент воссоединения.
Я неизлечима, наверное. Нормальные женщины не любят свой день рождения, особенно когда тридцатник стучит пеплом в твоем сердце. А я люблю. Хотя мне до тридцатника еще шагать и шагать. Годик. Или два. Не скажу сколько, сами угадывайте. Одна свечка на кексе, кстати, это вообще не потому, что я стесняюсь возраста, это потому что, ну, больше на кекс просто не влезет, а больше одного кекса мне нельзя. Даже по праздникам. И этот-то кекс выпедрежный, из амарантовой муки, шоколадный, м-м-м. Если бы Танька вчера не приперлась и не поиздевалась над моей кухней, вкусняшек мне сегодня бы не было. Настоящий братан, иначе и не скажешь.
Правда, посуду мыла все-равно я, увы. Такое вот у нас с Танькой разделение обязанностей, если она готовит на моей кухне.
Вообще, сегодня день рождения, и по идее можно было бы достать из шкафа платье, но… Но нет. Я, конечно, очень надеюсь, что Он все-таки приедет именно сегодня, это был бы отличный подарок от судьбы, но… Но если нет, то я буду чувствовать себя глупо. Быть женственной для Него — имело смысл. А для себя или для коллег, которых сегодня надо было поиметь до сдачи номера — а какой семантический смысл? Я и так знала, что расстегни пару пуговок на груди — и мужик от секса не откажется. И абсолютно похрен, что там на мне — платьишко, или армейская шинель. Была бы у меня нужда чесать самооценку — может, и носила бы. Но мою самооценку мог потешить одобрительный взгляд только одного мужчины. А его, увы, на моем горизонте пока не наблюдалось. Хотя внутри мечтательно подпрыгивали розовые зайчики. А вдруг, ну, вдруг же?
— Доброе утро, Светлана…
Встретить в лифте Альбину Григорьевну, старшую по дому — хороший знак: значит, я не опаздываю и даже успеваю взять кофе. У Альбины Григорьевны на руках скотч-терьер, я традиционно чихаю, аллергия, раздери её Ктулху, всегда настороже. Чихаю, ловлю виноватую улыбку Альбины Григорьевны, пожимаю плечами, поправляю на плече рюкзак. Не знаю, как люди ходят с сумочками меньшего объема, они что, кроме ключей и карточки с собой вообще ничего не берут?
— Светик, привет, какой тебе сироп сегодня?
Оля-барриста, девочка-мальчик, ну, я-то знаю, что она девочка, но первую неделю её работы я нарочно не знакомилась и размышляла — какого же пола это дивное андрогинное эльфийское создание, будто сбежавшее из японской манги.
— Кокосовый, Оль. И побольше.
И пусть у меня все к чертовой матери слипнется. День — осенний, паршивый, серый. Машина на техосмотре, увы, и я совершенно не по привычке спускаюсь в метро. Люди мрачноватые, а мне хочется улыбаться. Мне всегда хочется улыбаться, когда я представляю, что выйду после работы, а у редакции меня будет встречать Он. И пусть не встречает, пусть эта надежда откладывается каждым вечером на следующий день, но рано или поздно — Он вернется. Он обещал, в конце концов.
Ей богу, столько лет, и настолько ванилька. Хотя на самом деле все оправданно.
— Светочка, Звягинцев на больничном. Ногу сломал, — отнюдь не радостно улыбнулась мне Ирочка, секретарь в общей приемной, передавая мне папку со входящей корреспонденцией..
— Это он зря, — вздохнула я. Ей богу, не мог ногу в кабинете сломать, а? У нас, простите за каламбур — черт ногу сломит в номере, а главный редактор ломает конечности. Ши-кар-дос.
Угадайте, кто сегодня шизанется, пытаясь разорваться на тысячу человек? Правильно — я.
Как и ожидалось — я даже дойти до кабинета не успеваю, меня накрывает атмосферой аврала. Телефон трезвонит не умолкая, всем от меня что-нибудь нужно, а мне бы свою статью дописать, отправить её корректорам да макет свежего номера просмотреть еще раз. И выдолбать острым клювиком мозг всякому инвалиду, что опять затянул со сдачей материалов. Три служебки сегодня полетят в бухгалтерию, и на следующей неделе три нерасторопных черепахи узнают истинную цену собственной медлительности. В следующий раз будут меньше звездить. Звезд у нас нынче дохрена, нажимать кнопочки на клавиатуре многие умеют и согласны делать это вовремя за гораздо меньшую, чем у нас, зарплату. Это кризис, господа, не расслабляйте ягодичные мышцы.
Когда внезапно звонит Стариков — номер уже закончен на 99,9 %, правда, я парой нечаянных движений руки чуть не сношу электронный макет — серьезно, сам гендир? Да ладно, и чего ему нужно от скромного заместителя главного редактора, а? Раз в тысячу лет его сиятельство до меня снисходит.
— С днем рождения, Светочка. — Тембр голоса у нашего гендира прекрасный. Если разорится — сделает состояние на сексе по телефону.
— Премию дадите, Виктор Юрьевич?
— Еще одну? — рассмеялся Стариков. Так, ура, мне есть на что съездить в Прагу в выходные.
— А что, бывают лишние? — усмехнулась я. — Виктор Юрьевич, дайте номер закончить. А то ваша фамилия в списке учредителей будет с тремя ошибками. Это будет моя коварная месть.
— Светочка, конечно, дам, через час я заеду на работу, пойдем перекусим, есть серьезный разговор. Ты же не обедала сегодня?
Пообедаешь тут, когда дорогой и любимый начальник берет и ломает ногу в такой важный для родины период.
И все-таки, что за разговор такой? Оч-чень интересно.
Но я отправляю номер в типографию, сбрасываю электронную версию в информационный отдел. После этого требую себе кофе, потому что ей богу, я заслужила. Голова просто дымится. Поэтому сбрасываю туфли, закидываю ноги на столешницу и откидываюсь в кресле.
— Вас можно поздравить с повышением, Светлана Валерьевна? — с интересом уточняет Анджела, мой личный ассистент, точнее — моя личная кофеварка. С креативной работой Энджи, увы, справляется хуже. Но кофе варит приличный, это её и оправдывает.
— Поздравить — можно. Но с повышением — это еще почему? — я подняла брови и приняла из рук Энджи чашку.
— Стариков звонил в отдел кадров. Говорят, Звягинцев уволился с поста главреда. Отрабатывать не будет — он на больничном. Просили подготовить приказ о назначении. Пока с открытой шапкой, но кого же еще могут поставить, кроме вас?
Нет, я большая взрослая тетенька, я не буду орать дрянью и подпрыгивать так, как будто получила Оскар. Я всего лишь томно прихлебну свой черный кофе с имбирным сиропом и прикрою глаза в предвкушении.
