— Хорошо… но только вместе со мной. И держись подальше от линии огня.
Остальные вооруженные бойцы поднялись на крыльцо, держа наготове винтовки и дробовики.
Входная дверь была открыта. В гостиной горели свечи. Вся компания двинулась внутрь, дула пистолетов выискивали каждую дрожащую тень. В комнате была жуткая разруха. Та не была уничтожена полностью, как дом Саккетто, но большая часть мебели была перевернута, вазы разбиты, гитара растоптана в щепки, со стен сорваны картины. Пол исполосован грязными отпечатками ботинок. Собака Райли, Пират — крохотная дворняга, сжалась в комок под опрокинутым шкафом, глаза пса были выпучены от боли. На его поднимающемся в такт дыханию боку виднелся четкий отпечаток грязного ботинка. Пес тихо заскулил, но не двинулся и не залаял. Когда Бенни приблизился к нему, тот лихорадочно лизнул его пальцы несколько раз. Он заметил брызги крови на полу и один кровавый отпечаток руки на стене, возле входа в спальню Никс.
Бенни бросился в ее комнату, пробираясь через завалы на полу. Однако та оказалась пуста. Матрас лежал перевернутый; коллекция старых кукол была уничтожена, их головы оторваны. Всю одежду Никс вытрясли из шкафа и исполосовали ножом. Даже зомби-карты ее скудной коллекции были разорваны пополам.
Никс здесь не было.
Заместитель Горман встал позади него и осмотрел комнату.
— Выглядит так, как будто твоя подруга дала им настоящий отпор, — заметил он.
Бенни сглотнул и кивнул.
— Да.
— Она крепкая девчонка?
— Вы даже себе не представляете, насколько.
— Ей это понадобится, — сказал Горман, поворачиваясь, чтобы уйти, — похоже, они забрали ее с собой.
И хотя Бенни уже догадался, эти слова, как пуля, врезались прямо в сердце. Развернувшись, чтобы выйти, он заметил краешек знакомой книги, торчащей из-под обломков письменного стола. Бенни наклонился и поднял ее. Это был блокнот. Он прижал его к груди.
— Никс, — прошептал он.
— Сюда, — позвал кто-то, и Бенни выбежал из комнаты и увидел охранников, собравшихся около входа в комнату Джесси Райли. Бенни стал проталкиваться сквозь толпу, но капитан ухватил его за плечо.
— Это тебе не понравится, парень.
— Дайте мне пройти. Том! — Он вывернулся из захвата и ввалился в комнату. И замер.
Комната была маленькой. Будучи детьми, они с Никс играли в этом доме в прятки, но комната ее мамы всегда была такой чистой и слишком скудно обставленной, что из нее не выходило бы хорошего укрытия. Сейчас это были руины. Дешевые платья разлетелись на куски, и вся одежда миссис Райли — брюки и блузки, чулки и нижнее белье — была разбросана по полу, притоптана тяжелыми ботинками и запятнана кровью.
Том сидел на углу развалившейся кровати. Его пистолет валялся рядом на полу. Джесси Райли, скорчившись, лежала перед ним. Бенни мог видеть, что ее лицо — всегда такое доброе и красивое — сейчас было неузнаваемой массой из синяков и разодранной плоти. Один глаз заплыл, другой был горящим и остекленевшим от потрясения. Она цеплялась за Тома, ухватившись за его грудь и рукав, словно они являлись единственным, что удерживало ее в этом мире. Костяшки на руках были красные и содранные. Подобно Никс, она сражалась и сражалась жестко.
— Миссис Райли, — позвал ее Бенни, но женщина никак не показала, что услышала его.
— Не сейчас Бенни, — прошептал брат. — Она должна поспать.
— Том, — спросил он, — с ней все будет хорошо?
Тот медленно поднял голову, и по его потерянному и сломленному выражению глаз Бенни понял, что дальше уже ничего не будет хорошо. Это время ушло, когда мужчины с жесткими кулаками и пустыми сердцами вторглись в этот дом.
— Медики уже на месте, Том, — доложил капитан Странк.
Том покачал головой.
— Дай мне лучину.
Нож. Простое слово, и лишь для Бенни оно было так отвратительно, что ему захотелось кричать. Оружием, которое просил Том, была пятнадцатисантиметровая полоска отполированного металла. Плоская с одного конца, чтобы надавливать на него, и заостренная и узкая с другого, для прокалывания. Том никогда не носил с собой такое оружие. Он пользовался кинжалом с темным лезвием, который держал в сапоге. Бенни видел, как брат делает это, но Том не хотел использовать этот нож сейчас. Не в этом случае.
— О, нет… — запротестовал Бенни, когда Странк достал один из ножен, висевших у него на поясе, и передал Тому.
Том кивнул, а затем, бросив взгляд на дверь, снова перевел его на Странка. В ту же секунду капитан развернулся и вывел всех собравшихся, хотя те и медлили в коридоре. Но Бенни не сдвинулся с места.
Он обратился к Тому.
— Может, она еще поправится, Том. Может, ты ошибаешься.
— Нет, — сказал Том с яростью в голосе, — она уже ушла.
И тогда он увидел это. Руки, повисшие на Томе, держались только за счет уцепившихся за складки его рубашки пальцев, но суставы уже ослабли и локти отвисли под своим собственным пустым весом. Том крепче прижал ее к себе и, когда он сделал это, безжизненные руки упали, раскинувшись, как умирающие цветы, по сторонам кровати. Придерживая ее одной рукой, и, приобняв второй, Том приставил кончик лучины к основанию черепа.
Каждый, кто умирал, возвращался как зомби. Не важно, как и кто это был. Подобная участь настигала всех.
— Иди наружу, Бенни.
— Я… не могу.
— Бенни… прошу тебя!
Он отступил назад не дальше дверного проема, но не смог заставить себя уйти.
Том прикрыл глаза, сначала слегка, как будто заснул. А потом, что было сил, сжал их, словно потерялся в ужасном ночном кошмаре, в котором не мог кричать. Он закусил губы, его грудь вздымалась — раз, два — и последовала вспышка металла.
Джесси Райли никогда не восстанет из мертвых. Она перенесла достаточно страданий и будет избавлена от последнего унижения.
Бенни так и стоял в дверном проеме несколько минут, пока брат сидел на краю кровати, покачивая ее на руках вперед и назад. Он не кричал, не проронил ни одной слезы. Вместо этого Том пожирал свою боль, кусая ее так сильно, чтобы запихнуть весь этот яд глубоко в душу. Бенни понимал это. Возможно, наступит такое время, когда весь гнев вырвется наружу. Но не сейчас и не здесь.
Не когда Никс находится неизвестно где.
Спустя долгое время Том опустил Джесси и полностью укрыл ее простынями. Он нетвердо держался на ногах и стоял над ней, низко наклонившись, и Бенни видел, как губы брата шевелились. Была ли это молитва или же слова обещания?
Бенни ничего не сказал. Он понимал, что был здесь чужим, незвано вторгшимся в неприкосновенную сторону жизни брата… но он не мог уйти. Не мог бросить его, точно так же, как тот не мог покинуть маму Никс.
Когда Том повернулся к нему, его лицо было спокойным. Или, во всяком случае, казалось таковым. Бенни не мог с уверенностью сказать, была ли непоколебимая уравновешенность подлинной или это очередная маска, которую он носил, чтобы закрыться от остального мира. Раньше Бенни бесила его спокойная манера держаться, но сейчас это расстраивало. Казалось таким чуждым, таким неестественным.
