— А ты молодец. Придется брать чужую силу. Только так. Думаю, мы сможем снова выйти сухими из воды, только бы…
— Они взломали защиту рабыни, — вклинился в речь брата Хакарк, укладывая притихшую Фриду на холодный пол. — Делайте, что нужно, но быстро!
Муж отбросил в сторону свой мешок и стал быстро скидывать одежду.
«Оборот! — пронеслось в голове. — Он перевоплощается в волка, чтобы защитить нас».
В груди внезапно защемило от нежности и тоски. Всю жизнь я мечтала о принце с красивым лицом и утонченными манерами, но тот оказался чудовищем. Зато чудовище, которым меня пугали с детства — дикарь и оборотень, — раз за разом спасает мою жизнь и жизни других, оставаясь при этом самым смелым и достойным человеком из всех, кого я видела. Как долго я заблуждалась!
— Дарна, хватит пялиться на Хакарка, — прервал минуту прозрения хриплый голос Эда. — Помоги нам не сдохнуть сегодня, и завтра я скажу тебе спасибо. Может быть.
Глава 12
Я всегда думала, что магия, волшебство, знахарство — это сродни чуду, сказке. Легко и непринужденно взмахнул рукой — и на иссушенную засухой землю пролился дождь. Моргнул — и вот тебе новое платье…
Не то чтобы я никогда не видела магов. Видела, но немного. Да и те делиться своими трудностями не спешили, все больше сияли широкими улыбками, не распространяясь о подводных камнях и ограничениях, связанных с даром.
В монастыре же запрещалась любая магия кроме защитных артефактов вроде моего брачного браслета. На одаренных девушек и монахинь надевали амулеты, сдерживающие способности, дабы они не поддавались искушению.
Таким образом, про магию я много читала, расспрашивала о ней у послушниц и старательно вспоминала мамины рассказы. Как верно говорил принц Раен иг Сивар, леди Тамира эсли Асхааш прибыла в Лавитарию из загадочного Карашара — маленького материка, с которым связано множество легенд и страшилок. Будучи единственной дочерью знаменитого артефактора, мама часто вспоминала о родителях с улыбкой, мечтала о возвращении на родину и их прощении. Они не благословили ее брак, не приняли моего отца в семью. Узнав о том, что Тамира тайно обручилась с Оурэном, от нее просто отказались.
— Но, мамочка, — возмущалась я, — как можно так поступать? Ведь ты у них была одна. Почему они так не любили папу?
— Как раз потому, что я была у них одна, — смеясь, отвечала леди Тамира. — Родители всегда переживают за свое чадо. Многие боятся отпускать дочерей из-под своей опеки, ведь в мире столько опасностей. И теперь, когда у меня есть ты, я понимаю их все больше.
— Когда я найду себе мужа, ты тоже откажешься от меня? — испуганно спрашивала я.
— Ни в коем случае, родная. — Мама обнимала меня крепко-крепко, гладила по голове и шептала на ушко: — Я всегда буду на твоей стороне.
— Хорошо, что ты не такая, как бабушка, — облегченно вздыхала я.
— Папа думает иначе, — печально отвечала мама. — Будь я как бабушка… Откройся у меня ее сильный дар чувствовать, какая дорога более верная…
— Не хочу!!! — кричала я. — Пусть лучше ты будешь простым человеком, чем той, кто может отказаться от собственной дочки.
— О, Пэппет, ты еще так мала, — качая головой, говорила леди Тамира, касаясь любимейшего из украшений — гранатового браслета, присланного ей бабушкой во время последней беременности. — Кажется, они наконец сменили гнев на милость и готовы простить меня. Скоро вы непременно увидитесь, родная.
— Не хочу! Не хочу говорить про них! И знать их не хочу, — заявляла я, жутко обижаясь на тех, из-за кого мама так долго грустила.
Злодейка-судьба услышала речи маленькой упрямой девочки — увидеть своих дедушку и бабушку мне так и не довелось. Они не приехали даже на похороны единственной дочери, ну а меня отец отправил в монастырь, вычеркнув из жизни родовитой семьи Тарси.
Помню, однажды, когда мне было лет четырнадцать, в монастырский замок явился отец в сопровождении пожилой дамы. Они хотели проверить, не пробудился ли во мне магический дар деда или бабки. Но, увы, по словам магини, я была абсолютно пустой — ни дара артефактора, ни дара предчувствия, ни даже малейшего всплеска силы.
Тогда, взглянув на разочарованное лицо отца, я вдруг решила, что непременно пробужу в себе силу. Любыми способами. И докажу ему, как он во мне ошибался. Собственно, в голову не пришло ничего лучше, чем написать в Карашар, впервые попросив помощи у маминых родителей, умоляя их забрать меня и научить мастерству.
Ответ пришел спустя три месяца, когда я уже перестала ждать, и содержал всего две строчки:
«Ты на своем месте, просто подожди. Магия — не твоя стезя».
Не моя стезя. Не мой путь. Как хотелось мне тогда написать снова! Расспросить, отругать, обвинить… Но я не стала, решив оставить в покое тех, кто предпочел отказаться от мамы и от меня.
С тем, что силы во мне нет, тоже смирилась. Но мечтать и с завистью смотреть на одаренных воспитанниц продолжала всегда.
И вот теперь я стояла, упираясь коленями в холодный пол, и наблюдала за двумя магами. Настоящими, не книжными героями. Они прижимали ладони к чужому накопителю силы, лица были искажены от боли, а тела содрогались.
Эд приказал нам с Тирэном наблюдать и не вмешиваться, пока не увидим в глубине шара молниевидные вспышки. И мы ждали, не сводя перепуганных сосредоточенных взглядов со стеклянного круга, в котором клубилась тьма. И я больше не завидовала магам. Только ужасно боялась. За Эда, за Фриду и за Хакарка, утробное рычание которого разносилось под сводами тайного хода все чаще.
— Молния, — шепнул Тирэн, и я вздрогнула.
Действительно, в темной глубине шара что-то сверкнуло, оставляя едва заметное серебристое свечение.
— Хватай руки Фриды, а я возьмусь за Эда. На три! — проинструктировал перепуганную меня мальчишка, после чего начал считать:
— Один…
Где-то вдали снова разнесся рык волка.
— Два…
Я затаила дыхание и перевела взгляд на едва живую Фриду.
— Три!
Мы действовали спонтанно, словно в бреду. Стоило оторвать ладони от шара, и молнии замелькали в нем с удвоенной силой, а Эд захрипел, откидывая голову. Смутно помню, как навалилась на рабыню, откидывая ее в сторону, как пыхтел сбоку Тирэн, как колотилось в груди мое сердце, едва не вырываясь наружу…
Из глубины коридора — значительно ближе, чем раньше — послышался топот, зазвучали мужские голоса… Почему-то я не испугалась, только, вскочив на ноги, схватила топор Хакарка и загородила собой беспомощных друзей. Не знаю, что случилось с моим сознанием в тот момент, но все прежние страхи позабылись, остался лишь один, новый, к которому я только собиралась привыкнуть: страх за дорогих сердцу людей. За их жизни.
