– Карин! – резко проговорил Сальватор. – Больную срочно в операционную. Я буду оперировать с доктором Вейслином.
Повторная операция длилась больше четырёх часов, но когда она наконец закончилась, оба хирурга с облегчением вздохнули, увидев на ленте ЭЭГ почти нормальную активность мозга.
В наступившую ночь вновь дежурил профессор. Мозг девушки функционировал нормально, энцефалограф выписывал кривые, характерные для глубокого сна.
«Карлос не приходил в сознание месяц. А сколько в связи с этой ошибкой будет спать Луиза?.. Месяц, два, полгода?» – думал Сальватор.
Но наступило утро, и, к удивлению профессора и его коллег, Луиза открыла глаза. Энцефалограф, за исключением двух-трёх небольших промежутков времени, устойчиво чертил нормальную кривую.
Глава 10
В ходе разбирательства с подлогом трансплантата из мозгового центра выяснилось, что медсестра, дежурившая там в тот день, была расстроена письмом от родственника, а доктор Сандро, ответственный за достоверность трансплантата, не проверил соответствия его шифра.
Сальватор облегчённо вздохнул, выяснив все детали происшедшего, и ограничился строгим внушением. Где-то в душе де Аргенти уже был готов к событиям, постигшим Джонсона, но чаша сия минула его. Именно поэтому он так мягко обошёлся с сотрудниками. И ещё Сальватор планировал увеличение штата клиники, но этот случай остановил его. Между тем Луиза постепенно выздоравливала. Недели через две после этой уникальной операции де Луэстен, постоянно дежуривший у сестры, зашёл в кабинет профессора. Двое мужчин что-то оживлённо доказывали доктору. Мишель извинился и хотел выйти.
– Заходите, заходите, господин де Луэстен, – проговорил Сальватор. – Познакомьтесь, господин Карлос Менес и господин Мигель Хорхо. А это мой добрый знакомый…
Мишель протянул руку и поздоровался с посетителями профессора. Он сел в кресло, стоявшее в стороне и некоторое время слушал их беседу. Речь шла о затеваемом Сальватором новом строительстве.
Когда посетители, попрощавшись, вышли, хирург спросил:
– Ваше впечатление о моих собеседниках?
Мишель вопросительно посмотрел на доктора.
– Понимаю, – проговорил Сальватор, – просто это тот случай, который поможет мне ответить на ваш вопрос. И хотя я открываю врачебную тайну… но, нарушив её, я успокою вас, а вы, в свою очередь, не подведёте меня. Речь идёт о Луизе, о том, какой она будет после операции.
Сделав небольшую паузу, он продолжил:
– Один из моих собеседников в прошлом перенёс черепно-мозговую травму и жив только благодаря тому, что поражённая доля заменена трансплантатом мозга погибшего накануне дельфина. По понятным причинам я не называю этого человека, и вам остаётся только гадать, кто из них кто.
Мишель чётко представил сегодняшних посетителей Сальвадора – приятные целеустремлённые молодые люди.
– Я хочу сказать, – продолжил доктор, – что вы должны быть спокойны за свою сестру, во всяком случае пока…
– Почему пока?! – выдохнул посетитель.
– Я говорю вам всё как есть и не скрываю, что в медицине важны отдалённые результаты. В данном случае сравнивать состояние этого молодого человека и Луизы не с чем. Главное – сейчас они оба живы и практически здоровы.
Сальватор затронул постоянно мучивший Луэстена вопрос – что будет с Луизой дальше?
Между тем девушка поправлялась, а через месяц была выписана в хорошем состоянии.
Мишель хранил секрет операции. Иногда ему казалось, что всё то, что случилось с сестрой, – сон. Луиза чувствовала себя замечательно и даже не догадывалась о том, что постигло её.
Луэстен казнил себя за то, что отпустил тогда сестру одну, теперь же он не расставался с ней. А девушка чаще, чем обычно, ездила на пляж и купалась в лазурном море. Мишель и сам любил плавать и поэтому с удовольствием сопровождал ее во время морских прогулок. Прекрасную фигуру девушки не портил дыхальный аппарат, подаренный ей Сальватором, и оба пловца испытывали огромное удовольствие, подолгу находясь под водой.
К этому времени Мишель знал об Ихтиандре все, а Сальватор, полностью убедившись в порядочности биолога, обещал познакомить его и со своим другом Арманом Вильбуа.
– Все ваши познания в естествознании будут перевёрнуты на 180 градусов, – пообещал профессор.
Но время шло, и отпуск Луэстена подходил к концу. Нужно было возвращаться домой. Этим летом Сальватор не намечал поездки на остров, но случай с Луизой изменил его планы – он начал собираться к другу и родным. Опасений за состояние здоровья Луизы не было, но наблюдение за ней во время хотя бы части этого долгого пути (от Панамы до островов Туамото) было желательным, и профессор приготовился к отъезду. Руководство клиникой было поручено доктору Вейслину, только что вернувшемуся из кратковременного отпуска. Намеченный отъезд в ожидании ответа островитян они немного отложили, но почты так и не было…
Сухопутная часть пути была преодолена без приключений. Самочувствие девушки оставалось хорошим. Пересев на пароход, путешественники вот уже неделю находились в открытом океане. Для удобства, а также для контроля за Луизой в ночное время девушку поместили в каюту с Николь, а Мишель расположился с Сальватором. На второй неделе плавания пароход попал в полосу шторма.
– Послушайте, господин профессор, как можно плыть в такой кутерьме одному человеку?
– Да, Ихтиандр рассказывал, что не раз он попадал в подобную ситуацию, но в таких случаях он уходил на глубину, туда, где тихо, и там ждал окончания шторма. К тому же не забывайте о дельфине – человек был не один.
– Да, дельфины… Все ещё не знаю – как я мог поверить вам и согласиться на пересадку Луизе мозга млекопитающего. Вижу результат вашей работы и не могу до конца осознать реальность происшедшего. Мне до сих пор кажется всё это сном.
Сальватор улыбнулся:
– Не забывайте, Мишель, об относительности человеческих знаний. Я считаю, что всё то, чего я сумел добиться вместе со своими друзьями, – далеко не вершина познаний и возможностей человека. Я не рассказал вам и сотой доли того, что нами сделано. В этом нет никакой корысти, просто ваш мозг должен привыкнуть к тому, что всё это возможно.
В этот момент у двери каюты профессора мелькнула чья-то фигура… Николь стало плохо, и она попросила Луизу пригласить мужа к себе. Услышав своё имя и упоминание о трансплантате мозга дельфина, по всей видимости вшитого ей, девушка вздрогнула и потеряла чувство контроля над собой.
Некоторое время она растерянно бродила по длинному коридору. Наконец, придя в себя, медленно подошла к каюте де Аргенти и постучала.
– Входите, – послышался голос хирурга.
Стараясь быть спокойной, Луиза передала просьбу Николь.
– Дорогая сестрёнка, на тебе лица нет!
– Это шторм, – ответила девушка, невесело улыбнувшись.
