О’Брайан был по натуре урбанистом, его не раздражал шум городских улиц, людская толчея — в ней он чувствовал себя как рыба в воде. Поэтому жить Брендон всегда предпочитал в центре. До конторы было рукой подать — даже пешком он мог добраться туда за десять минут. Но сегодня Брендон нарочно выбрал окольный путь. Он ехал по длинным улицам, а в голове у него неотвязно крутилась новость, рассказанная женой.
«Почему Лиз не посоветовалась сначала со мной?» — подумал Брендон и тут же ощутил хорошо знакомое чувство пробуждающегося профессионального азарта. Адвокат еще не знал никаких подробностей, но сразу понял, что это дело, суть которого укладывалась в одном предложении, может оказаться неординарным.
Он решил не ограничиваться теми сведениями, которые намеревался сегодня же получить из официальных источников, а съездить в ближайшее время к Лиз и расспросить ее обо всем. Брендон знал, что жена сделала бы это быстрее и лучше, но Глория, с ее повышенной потребностью помогать другим, проявляла по отношению к Лиз и ее детям поразительную черствость. Правда, этому можно было найти объяснение.
Лиз являлась вдовой его давнего друга — писателя Стивена Кларка, умершего три года назад. А Глория была одно время увлечена Стивеном. И хотя чувство ее так и не нашло взаимности, та пылкая влюбленность, которую Брендон умудрялся долго не замечать и о которой узнал лишь случайно, по-видимому, не остыла в Глории до сих пор… Конец недолгим размолвкам четы О’Брайан положила смерть Кларка, случившаяся при не до конца выясненных обстоятельствах. Брендон, тяжело переживавший его безвременную кончину, с еще бóльшим рвением погрузился тогда в работу. У Глории подобной возможности не было…
Вечером того же дня адвокат набрал номер Лиз Кларк.
— Брендон, как я рада! — защебетала она в трубку. — Спасибо, что не забываете.
— Как вы поживаете? Как дети?
— Очень подросли, особенно Лиззи — так вытянулась за год! Вы давно у нас не были, а дети все время вас вспоминают. Стиви до сих пор возится с игрушечной яхтой, что вы ему подарили, помните?
— Да-да… — Брендон понизил голос: — Лиз, жена рассказала мне о ваших проблемах…
— Ах, это ужасно! — глубоко вздохнула она.
— Скажите: ваша сестра…
— Да, это моя сестра по отцу, — перебила Лиз. — Мы воспитывались в разных семьях, и у нас большая разница в возрасте. Но последнее время мы с ней стали очень дружны. Поэтому я так тяжело переживаю ее горе.
— Вы ведь знаете: у меня большой опыт ведения подобных дел.
— Спасибо, только сестра уже наняла адвоката — говорят, известного.
— Я имел в виду… если вам понадобится совет, я всегда готов помочь.
— Да, конечно, Брендон! Я вам очень благодарна! А если бы вы заехали к нам завтра? Я расскажу все подробно.
— Не знаю… — замялся он, про себя подумав, что приглашение Лиз весьма кстати, — завтра вряд ли получится… хотя… Я позвоню вам.
2
Дом Кларков, расположенный в живописном пригороде, утопал в густой зелени. Живой изгородью его окружали кусты розовых роз, которые цвели почти все лето и осень без перерыва.
Это были самые простые, дикие розы — из тех, что зовут шиповником. Некрупные и неяркие, цветы эти манили к себе насыщенным запахом — они источали терпкий, приторно-сладкий аромат. Стоило только вдохнуть этот аромат, как тут же в сáмой его сердцевине проявлялось матово-бархатное, королевское благородство, присущее одним лишь розам. При виде этих некичливых благоухающих красавиц невозможно было не остановиться, не улыбнуться и не поддаться на искушение, чуть наклонившись, вновь ощутить такой знакомый, но каждый раз изумительно новый, пьянящий аромат.
Друг Брендона обожал розы, с самого детства питая к ним необъяснимую, прямо-таки мистическую страсть. Раньше, когда у Стивена намечалось какое-нибудь знаменательное событие или встреча, достаточно было прихватить с собой несколько роз, чтобы на весь вечер сделать его счастливым. Купив загородный дом, Кларк засадил розами весь палисадник.
В саду за домом тоже росли розы — всех сортов и оттенков. Это были садовые цветы. Они могли похвастаться пышностью и великолепием, но, в отличие от своих простых сестер, получив благодаря человеку и броскую красоту, и безупречные формы, садовые розы в значительной степени утратили способность источать свой неповторимый аромат — чуть ли не главную их миссию.
Розы были и в доме. Они стояли в несметном количестве ваз, которые приобретала сама Лиз. Поэтому дом Кларков всегда был наполнен благоуханием.
Брендон задержался возле одного из кустов. Удивительно, но из всех чувственных раздражителей именно запахи — мимолетные, случайно пойманные — способны будить в нас самые яркие воспоминания. В долю секунды запахи извлекают из дальних глубин памяти какую-нибудь одну, пронзительно-реальную картину, потрясая, оглушая, но и даруя при этом трепетную возможность во всей полноте чувств заново пережить давно минувшее…
Брендону не раз уже случалось испытывать на себе силу этой природной магии, погружаясь то в раннее детство, то в юность. Но волшебный аромат роз… он мог ассоциироваться у Брендона только со Стивом. И сейчас запах воскресил в памяти не столь давнюю сцену, когда во время похорон Кларка розами было усыпано чуть ли не все кладбище…
…Тот день пролетел, как в тумане. Стоя у гроба друга и с трудом сдерживая слезы, О’Брайан подумал: «Какое спокойное у него сейчас лицо… Никогда прежде не было оно таким… даже когда он спал…» Картина эта так сильно врезалась Брендону в память, что помимо воли всплывала перед ним вновь и вновь.
И сегодня у Брендона опять защемило сердце от этого воспоминания. Он снова подумал о том, как тесно и надолго переплелись однажды их с Кларком судьбы. Чтобы в один миг все оборвалось… Последние полтора года до трагической гибели Стивена они и вовсе не встречались — о смерти друга Брендон узнал из утренних газет. А ведь бывало время, когда они виделись чуть ли не каждый день и не мыслили жизни друг без друга…
Брендону не хотелось сейчас вспоминать о причине размолвки со Стивеном, в которой немалую роль сыграла Глория. Он и так слишком часто думал об этом, постоянно ощущая на дне души мутноватый осадок из вины и тоскливой горечи — чувств, которые испытывают живущие по отношению к безвременно ушедшим.
И Брендон О’Брайан, ускорив шаг, направился к дому.
Дверь отворила сама Лиз Кларк, на руках она держала младшую дочку — воздушное, ангелоподобное создание, такое же светлое и сияющее, как и мать, но только с карими глазами. Стив так и не успел узнать, что в третий раз станет отцом, — девочка родилась после его смерти.
Лиз жила с детьми в этом загородном доме, занимаясь исключительно их воспитанием. Книги Стивена все еще были в моде, и миссис Кларк продолжала благополучно существовать на деньги от их переиздания. Брендон был знаком с Лиз вот уже лет двадцать, а она оставалась все такой же — легковесной и незатейливой во всем. Женщины подобного типа — на вид хрупкие, будто прозрачные — пробуждают в мужчинах «инстинкт защитника», потребность опекать, ограждать их от жизненных невзгод, хотя на самом деле ни в какой защите эти женщины не нуждаются. И Глория, конечно, вчера была права на ее счет, как всегда, права…
