Гита стояла поодаль, опершись рукой на ажурную оконную решетку.
Приподнятое настроение Рави несколько поостыло, когда он увидел эту сцену. Но приветливые глаза Гиты, засиявшие при его появлении, несколько исправили положение.
— День добрый! — сказал он.
— Здравствуй, мой милый! Как поживаешь? — оживленно ответила Каушалья и встала.
— Спасибо, хорошо.
— А с моим братом я тебя знакомила? — как бы невзначай спросила она.
— Да, помнится, мы встречались. А потом вы, кажется, уехали… — Рави замолчал, пытаясь вспомнить, куда же уехал сей господин.
— В Дели, — подхватил Ранджит, — вы этого, конечно, знать не могли, но это неважно! — небрежно произнес он и поправил серебристый косынку-галстук.
— Ранджит служит у нас в экспортно-импортной кампании, — гордо вставила Каушалья.
— Да, и все-то у него есть, вот только бездомный он! — ехидно бросила Гита, подойдя ближе. Эта фраза вонзилась в спину Ранджита, словно нож, по самую рукоятку.
Она села рядом с Рави, одарив его очаровательной улыбкой.
Рави почувствовал, что разговор приобретает неприятный оборот. Но в душе он был доволен выпадом своей «невесты». Ее прямота и глубокое понимание людей, их психологии, чистота и непосредственность, гибкость ума соответствовали его натуре.
— А потому, — продолжала Гита, — он живет у сестры, а тетя — очень гостеприимная хозяйка, — сделала дополнительный укол она и с вызовом посмотрела на Ранджита.
Ранджит, поежившись, дернул головой и со зловещим огоньком в глазах, немного помедлив, бросил:
— Много говорить стала, сестричка!
Гита, не обратив внимания на его слова, с улыбкой спросила «жениха»:
— Рави, ты не помнишь, как называют брата отца?
— Дядя, — ничего не подозревая, ответил тот.
— А как назвать жену дяди?
— Тетя, — четко сказал Рави, не понимая, куда клонит эта милая интриганка.
— А что такое брат тети? — изобразив на лице полнейшую невинность, опять спросила его Гита.
— Э… э… э… — в замешательстве тянул Рави.
Ранджит подобрал ноги и выпрямился.
А Гита стремительно выпалила:
— Седьмая вода на киселе, дальний родственник, мягко выражаясь!
— Рави, будь любезен, поговори с моим дальним родственником, а я скоро вернусь!
Гита стремительно поднялась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
Рави мгновенно все понял и, как человек воспитанный, поднялся вслед за Гитой со словами:
— Нет-нет, мне нужно идти!
— Так скоро? — обрадовалась Каушалья. — Наверное, дела?
— Да, вы правы, прощайте, прощайте! — поспешно проговорил он.
— До свиданья, Рави, — нежно ответила Гита, глядя ему в глаза.
Когда дверь закрылась, Гита, повернувшись к Каушалье, бросила приказным тоном:
— Ах, тетя! Это мой родственник, хотя и дальний, займи его! Те-тя! Прощай! Салют! — и она убежала наверх.
Последнее слово «салют» она произнесла намеренно, дразня «английского бизнесмена» — Ранджита.
— Ранджит, ты понял, что делается?! — трагически воскликнула Каушалья, когда они остались вдвоем.
— Молчи! — прорычал он. — Сама виновата! Распустила! Стоило только мне уехать, и недели не прошло с моего отъезда, и тут такое, что в месяц не исправишь! — кричал Ранджит, глядя на растерянное лицо сестры.
— А что ты видел? Ты ничего еще не знаешь! Рассказать, так ужаснешься! — и Каушалья со слезами принялась подробно описывать брату все перипетии прошедшей недели.
Ранджит был взбешен. Ему казалось, что пол покачнулся у него под ногами.
— Держись, подлая дрянь! Ты мне ответишь за все! — гневно обращался Ранджит к отсутствующей Гите. — За спину этого Рави спрятаться хочешь? Забылась, похоже, моя наука?!
Ранджит резко поднялся и стал ходить вокруг своей сестрицы, как тигр в клетке.
— Ну, да я поучу ее! — И он, сорвавшись с места, устремился к лестнице и быстро поднялся наверх.
Каушалья почувствовала, что из этого может получиться мало чего хорошего, и, откинувшись на спинку кресла, зарыдала.
Ранджит, резко открыв дверь, вошел в комнату Гиты. Несколько мгновений она слегка удивленно смотрела на его искаженное злобой лицо. Она ожидала этого прихода.
«Конечно, сестрица не замедлила выложить братцу все наболевшее», — про себя заключила девушка.
— Ты, я вижу, совсем свихнулась, — начал Ранджит, — кажется, пора привести тебя в чувства. Без меня сестра стала чуть потише, вот ты и возомнила себя чересчур смелой! Ты не забыла, как гладит мой ремень?! — И он, сняв пиджак, вытащил из брюк широкий кожаный ремень с золоченой пряжкой и двинулся по направлению к Гите.
Гита, сразу оценив обстановку, молниеносно вспрыгнула на тахту и взирала на Ранджита свысока.
— Этот ремешок, — он потряс ремнем перед Гитой, — я помню, оставил немало отметин на твоей спине! — и с размаху ударил ее по ногам.
Гита спрыгнула с тахты и прислонилась к стене.
— Пора, девочка, снова приниматься за домашнюю работу! — и он снова ударил ее.
Гита вздрогнула от боли, но не издала ни единого звука, а только еще плотнее прижалась к стене и заслонила лицо руками.
— Станешь, как прежде, убирать дом, — приговаривал Ранджит, нанося удары один за другим, — готовить обед, стирать белье, мыть посуду, поняла?! — яростно кричал он, замахиваясь, чтобы нанести очередной удар.
Но теперь Гита ловко увернулась от удара, и он, потеряв равновесие, упал на колено. Воспользовавшись моментом, Гита перепрыгнула через тахту и оказалась в противоположной части комнаты.
«Ну что ж, — сцепив зубы, подумала она, — как говорят мусульмане: последнее лекарство — огонь и последняя хитрость — меч».
И кровь древних раджпутов, огненной династии Пратихаров, взыграв, закипела в жилах Гиты.
В тот момент, когда злобный Ранджит подбежал к ней и вновь замахнулся ремнем, чтобы нанести очередной удар, она, как черная пантера, ногой нанесла в живот Ранджиту «хуг».
«Великий боец», согнувшись пополам, упал на пол, ударившись головой о мягкий угол тахты. Гита в мгновение ока очутилась около своего обидчика и выхватила ремень из его руки.
И вот тот же самый ремень, поменяв хозяина, с визгом рассекая воздух, опустился на Ранджита и горячо охватил его ребра и спину. Его голубая рубашка лопнула, в прорехе сверкнуло голое тело.
— Ты будешь учить меня, как себя вести?! Вот так я себя веду в подобных случаях! Вот так! Вот так! — приговаривала Гита.
