Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
– Договорились, – обрадовалась Кассандра, ещё не забывшая приятного молодого антрепренёра, так восторженно поздравлявшего её с успехом на прослушивании.
– Со мной – договорились! Но тебе придётся уговаривать Барбайю, – напомнил Россини. – Вдруг у него сейчас нет денег на постановку?
– Я обо всём позабочусь, – пообещала ему ученица. Зачем говорить вслух то, что и так ясно? Если у Барбайи нет денег, можно вложить свои…
И вот теперь Кассандра уезжала в Милан, а сегодня в пустом тёмном зале пела партию Розины для одного-единственного слушателя. Россини сидел в королевской ложе и, затаив дыхание, слушал своё творение. И хотя они расставались, оба были безмерно счастливы. Они вместе проживали великий день – впервые звучала гениальная опера в исполнении гениальной певицы. Россини в этом не сомневался. Он просто это знал.
Глава двадцать шестая. Озеро Комо
Орлова прекрасно знала, чего хочет. Тишины и покоя. А что ещё нужно усталому человеку?.. Прошедший год вымотал её, и сил не осталось, но проситься на покой было пока рано – фрейлина не завершила последнее задание в своём длинном европейском турне. Теперь её ждал Милан. Придётся искать подходы к верхушке здешнего общества. Однако усталость брала своё, и Агата Андреевна всё откладывала свой переезд в столицу Ломбардии. Денёк, потом другой… Ну что делать, если она пока не готова?! Ей нужно побыть в тишине и посидеть на берегу сказочно прекрасного озера Комо. Пока Орлова мечтала лишь об одном: поскучать над чашкой удивительного местного кофе, посмотреть вдаль на скрытые дымкой горы и помолчать…
Вдовствующая императрица отправила её в Париж с простым, но при этом почти невыполнимым заданием: «Вы должны выяснить, кто в окружении Бурбонов – предатель. Кто вонзит нож в спину моему сыну?» – написала Мария Фёдоровна в секретном послании своей фрейлине.
Тогда Орлова не поверила собственным глазам, но теперь, уже оглядываясь назад, она могла честно сказать, что справилась даже с невыполнимым и внесла посильную лепту в то, что, скрутив всех европейских монархов в бараний рог, император Александр добился отставки Талейрана с поста первого министра Франции. С легкой руки российского государя это место занял бывший губернатор Новороссийского края и любимец Одессы герцог де Ришелье.
Подписав договор Священного союза, Александр Павлович засобирался в Россию, а Орлова наконец-то вздохнула свободно. Она считала, что доберётся домой вместе с остальной свитой, но очередное послание от вдовствующей императрицы вновь погнало её вперёд. Теперь Марию Фёдоровну волновала Парма, куда вот-вот должна была прибыть новая владычица – супруга сосланного на остров Святой Елены Бонопарта. Российская государыня не любила ни саму бывшую французскую императрицу, ни её хитрую австрийскую родню, к тому же искренне считала, что враждебное отношение жителей Пармы не позволит Марии-Луизе занять трон. Поэтому и отправила Агату Андреевну в это маленькое красивое герцогство – посмотреть, с каким позором выгонят итальянцы надменную австриячку. Но всё получилось совсем наоборот: в Парме Марию-Луизу не просто ждали, но и возлагали на неё большие надежды, а интриги испанского двора хоть и имели там место, да только остались безрезультатными.
Отписав императрице-матери о столь печальном положении вещей, фрейлина покинула Праму. И вот теперь в списке Орловой остался один-единственный город. В Милане Агата Андреевна должна была выяснить, как отнеслась верхушка местных аристократов к повторному воцарению австрияков.
Опять искать знакомства, опять выезжать, а самое главное – слушать, слушать и слушать! Как же Орлова устала от общения с дураками! Она даже пожалела себя и горько вздохнула. Домой бы! В Россию…
Сразу в Милан Агата Андреевна не поехала: решила, что заглянет на недельку в курортный городок на берегу озера Комо. И вот она наслаждалась тишиной и немыслимыми здешними красотами.
Солнце уже клонилось к закату. Орлова глянула на часы. Ого! Если она хочет ещё посидеть на берегу с чашечкой кофе, лучше бы поспешить. Дни отдыха так кратки, нужно ценить каждое мгновение. Фрейлина надела шляпку, накинула на плечи тальму и вышла из номера.
Сегодня утром она поселилась в самой дорогой местной гостинице. До этого Агата Андреевна с неделю скрывалась в крохотном прибрежном пансионе. Там никому не было дела до скромной, уже немолодой дамы, что Орлову очень устраивало. Она отдыхала именно так, как любила: в одиночестве, без лишних разговоров и чужих глаз.
Но дело есть дело. Скоро понадобятся богатые и знатные приятели. Таких и заводят на модных курортах. Для этого нужны самая дорогая гостиница и приёмная модного доктора. Агата Андреевна уже навела справки и узнала, что в городе не так давно появилась европейская знаменитость – доктор Шмитц. К нему-то она и записалась на приём.
– Завтра! Всё завтра… – пробормотала себе под нос Орлова, привычно свернув на улицу, ведущую к озеру. Сегодня она в последний раз посидит в одиночестве на террасе и посмотрит на закат.
Агата Андреевна свернула за угол, прошла по знакомым улочкам и оказалась у своего прежнего пансиона. На террасе с круглыми плетёными столиками жена хозяина как раз расставляла кружки с вином перед двумя молодыми гостями. Узнав Орлову, женщина радушным жестом указала на свободный столик. Фрейлина благодарно кивнула и прошла к указанному месту. Хозяйка перешла для Орловой на ломаный французский, и Агата Андреевна сделала заказ – кофе и пирог с вишней. Женщина удалилась, а фрейлина откинулась на спинку плетёного кресла и отдалась своему любимому занятию – она смотрела на озеро. Сейчас, на закате, яркие дневные краски уже померкли, вода поседела, а небо выцвело. Далёкие горы затянула жемчужная дымка. Стены прибрежных вилл налились охрой и терракотой, а кипарисы и пинии чёткими силуэтами прорезали предзакатное небо. Благословенный край дремал среди Альп. Истинный Эдем – рай на Земле.
Орлова втянула ноздрями уже прохладный воздух и, подставив лицо последним солнечным лучам, прикрыла глаза. Но отдохнуть ей не удалось. За соседним столиком разгорался скандал, и, что самое главное, спорили там по-русски.
– Воля твоя, Мишель! Барятинские уезжают завтра, я собирался передать с ними письмо твоему дяде, Вольскому, но не знаю, что мне писать. Врать не хочу, а хорошего и сказать нечего – улучшений в твоём самочувствии нет.
– Чего ты ещё от меня хочешь? – огрызнулся второй собеседник. – Лёгкое зажило, рана меня не беспокоит. Ты сделал всё, что мог! Поверь, Серафим, это уже не в твоих силах – вернуть мне зрение.
Тот, кого назвали Серафимом, – ещё молодой рыжеватый человек неброской, но приятной наружности, – сидел лицом к Орловой, и фрейлина из-под полузакрытых век могла видеть его лицо. Серафим был отчаянно расстроен, но своего спутника убеждал настойчиво:
– Мишель, я уже тысячу раз говорил тебе, что зрение может вернуться в любой момент! Глаза не повреждены, дело в контузии. В один прекрасный миг ты просто откроешь глаза и поймёшь, что видишь.
Орловой показалось, что такая настойчивость выглядит чересчур уж оптимистичной при столь растерянном выражении лица. Похоже, что доктор Серафим уже не знал, что делать со своим пациентом.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
