– Чем раньше мы найдем то, что нужно, тем скорее уйдем отсюда, – проворковала Ирен, и если ласковый голос может отвращать гнев, то ее тон был сладок, как теплый мед.
– Думаю, да. Следите за юбками, а то будете мне тут подметать мышиный да крысиный помет, – предупредил нас Уимс и повел по середине прохода. – К счастью для вас, Поттер – очень почитаемая фамилия вот уже тридцать пять лет, и все еще таковой остается.
Мы переглянулись, и сердца наши радостно заколотились.
– То есть он все еще прелат[55]в Нью-Йорке? – уточнила Ирен.
– Наверное, – проворчал наш проводник. – О нем постоянно пишут в газете.
«Слава богу, он жив!» — забилась у меня в голове непрошеная мысль. Если мы хотим изучить жизнь и смерть этой возмутительницы спокойствия, то было бы здорово, если бы почтенный священник поделился своими личными воспоминаниями вдобавок к сенсационным историям, которыми пестрели газеты.
Возможно, епископ Поттер навещал Лолу на смертном одре лично, но, судя по записям о ее кончине, в последние часы у ее постели декламировал отрывки из Священного Писания некто преподобный Фрэнсис Листер Хокс. Когда я читала о смерти Лолы, то на глаза наворачивались слезы. Ирен же фыркнула и сказала, что разговоры у постели умирающего хорошо разыгрывать на сцене, а вот в жизни она им особо не доверяет.
Я думаю, если Лола окажется кающейся грешницей, примадонна будет разочарована не меньше, чем когда узнала, что ее возможная мать вызывающе вела себя на сцене.
– Вот, – мистер Уимс достал внушительную папку с полки. – Где стол, вы знаете, леди.
Вообще-то мы уже потерялись в лабиринте ярких электрических огней, светивших с потолка и отбрасывавших тени крупнее нас самих. Ирен не преминула сообщить об этом старику, и он отвел нас к рахитичному столу, на котором мы в первый раз раскладывали газеты. Вся пыль и грязь, которая осталась после нашего предыдущего визита, дожидалась нас.
Теперь мы имели дело с вырезками из статей, сложенными в один большой конверт с надписью «Поттер, епископ».
Как только шаркающие шаги мистера Уимса стихли вдалеке, превратившись в еле слышный шорох, Ирен начала доставать пожелтевшие вырезки из огромного конверта. Я выразила солидарность с нашим провожатым по поводу прискорбного состояния старых газет, чихнув еще несколько раз кряду.
Подруга бережно отодвинула газеты подальше от меня с видом матери, спасающей ребенка из пожара, и прошипела:
– На, возьми мой платок; мы же не хотим, чтобы чернила расплылись.
Она стала рассматривать коллекцию.
– Так, вот эти уже из последних… Посмотрим… Епископ Поттер, адрес – Епископальное собрание… Датируется весной. «Генри Кодман Поттер унаследовал кресло епископа Нью-Йорка…» Но этому объявлению всего два года! – Ирен нахмурилась и посмотрела на меня с удивлением. – Как он мог быть «епископом Поттером» в новостях за шестьдесят первый год и при этом стать епископом в восемьдесят седьмом? Не лошадь впереди телеги, а епископ вперед священника… – Ирен снова принялась рыться в пыльных вырезках. – Нашла! Генри Кодман Поттер был секретарем у своего дяди Хораса Поттера, епископа Нью-Йорка.
Мне не верилось в такое совпадение.
– Епископов Поттеров целых два. Должно быть, в новостях шестьдесят первого года говорится о Хорасе. Он умер всего два года назад, вот ведь незадача! – Примадонна топнула ногой по голому кирпичному полу, забыв о том, что может отправить пару пробегавших грызунов прямиком к их создателю. – Но ведь племянник может быть в курсе… как это у них называется в церковных кругах, Нелл?… того, что происходило в правление его дяди?
– Мне кажется, ты зациклилась на королях и монархах, – сказала я. – Вообще-то епископов выбирают или назначают, поэтому больше подходит слово «служба».
– Видимо, племянник оказался самым подходящим преемником. Попахивает династией. В любом случае если верить газетным статьям, то наш… то есть ныне здравствующий епископ Поттер своего рода реформатор, он поддерживает рабочие клубы, миссии, детские сады и облагороженные питейные заведения…
Я нахмурилась, услышав последние слова:
– Не понимаю, как можно облагородить питейные заведения.
– Ну, я вообще-то тоже, – наморщила носик примадонна. – Они и без того отлично работают уже несколько веков.
– А я про то, что столь безнравственные места невозможно облагородить. Они порочны по природе!
– Чего, видимо, не скажешь о нашей Лоле Монтес, судя по елейным рассказам о ее последних часах на этой земле. – Подруга ткнула указательным пальцем в имя Поттера в соответствующем заголовке. – Надо навестить нашего доброго епископа.
– Но как? Нельзя же просто позвонить и назначить встречу без серьезного повода.
– У меня есть очень серьезный повод.
– Какой, скажи на милость? – всплеснула я руками.
– Пожертвование на один из проектов епископа. Интересно, приюты Магдалины[56]все еще работают? Это подведет нас к разговору о покойной Лоле, которую мы горячо оплакиваем, поскольку она все завещала этому учреждению.
– Ирен, этот план не просто бесчестный и недостойный, но и потребует от тебя и впрямь внести некую сумму.
Примадонна пожала плечами:
– Ну что ж, нужно временами жертвовать чем-то во имя добра, а иначе какая польза в этом чудесном письме к агенту Ротшильда в Нью-Йорке. Уверена, милый мистер Бельмонт сможет перевести несколько сот долларов с моего парижского банковского счета в Нью-Йорк.
– Несколько сот долларов? Ирен, это слишком большая цена, чтобы поговорить с человеком, который, возможно, не знает ничего важного о Лоле Монтес.
Ирен засунула вырезки обратно в конверт:
– Это ради благого дела, Нелл, не забывай. Ничтожное пожертвование позволит нам получить аудиенцию у епископа.
– Нам? Я не собираюсь присутствовать при том, как ты обманываешь прелата!
– Не будь занудой, дорогая. Он даже не принадлежит к Англиканской церкви.
– Разве?
– Да, изначально принадлежал, но теперь они полностью американизировались, вот почему церковь называется Епископальной, так что они покинули лоно Английской церкви.
– Ох.
– И тебе не придется насмехаться над верой своего отца и все такое. Кроме того, причина у нас благородная.
