Глава 18
Мавзолей, расположенный неподалеку, на склоне холма, обращенного к морю, был построен из такого же камня, что и Корт, но гробница, сооруженная в форме правильного прямоугольника, не имела никаких украшений.
— Тот, кто покоится здесь, построил и Эрроу-Корт, и мавзолей, — пояснил Раф, отпирая калитку. — Предки добавили к дому флигели, сделали дополнительные окна, галереи и прочее, Гриффин отнесся бы с презрением к этим новшествам. Сэр Гриффин из Эрроу-Корта — основатель нашего рода. Его прозвали «Гриффином», что означает «бдительный страж». Он был воином и возвел здесь крепость для защиты, а не для того, чтобы тешить свое самолюбие. — Раф сделал паузу. — Тебе страшно? — спросил он. — Гриффин похоронен здесь несколько веков назад. Он и его супруга. Другие предки покоятся на погосте. Полагаю, Гриффин хотел быть поближе к Корту, чтобы и после смерти защищать его. Не обязательно входить туда. Я просто хотел показать тебе место, священное для меня и моей семьи. Мы можем постоять здесь или вернуться в дом.
Раф редко говорил так быстро. Бренна насторожилась. Она никогда не испытывала желания войти в обитель смерти, тем более ночью, но, очевидно, это было очень важно для Рафа, а значит, и для нее.
— Я не боюсь, — тихо сказала она, стараясь не нарушать тишину ночи. — Только немного озадачена… Там внутри горит лампа?
Раф рассмеялся.
— Да, и я принес с собой трут. Пойдем, здесь нет привидений.
Он открыл дверь в мавзолей и, наклонив голову, вошел туда. Через минуту Бренна, увидела, что там стало светлее: Раф зажег еще несколько ламп. Она взяла его руку и, чувствуя себя неловко, переступила порог. Внутри пахло морем и соснами, растущими на склоне холма. Свет придавал белым стенам и полу розоватый оттенок.
В скромном помещении были два небольших высоких окна и маленький алтарь с двумя древними каменными гробницами по бокам. На обеих виднелись высеченные изображения, отливавшие медью в колеблющемся свете ламп. Каменная женщина лежала на каменной подушке, скрестив руки на гранитной груди. Воин лежал в той же позе, но в доспехах и при полном вооружении. Вокруг него были высечены знамена и вымпелы, а у ног — верный сторожевой пес. Очень трудно было различить гранитные черты лиц, так как мастера высекли их несколько веков назад и годы стерли некоторые детали.
— Это Гриффин. — Раф указал на гробницу воина и обошел ее. — Он лежит там, где жил после того, как завоевал эти земли. «Честный и справедливый рыцарь» — высечено здесь. Таким его называют и по сей день. Гриффин сражался и на арене, и на турнирах и мог легко на полном скаку пронзить копьем щит, закрепленный на перекладине. Он не был салонным рыцарем. Король отправил его в крестовый поход, и Гриффин с честью выполнил свой долг. А теперь вот лежит здесь — основатель Эрроу-Корта и мое несчастье.
Бренна оторвала взгляд от надгробия и внимательно посмотрела на Рафа.
— Да-да, — подтвердил он, шагая взад и вперед. — Все дело в том, Брен, что я не его потомок. Отношения между моими родителями весьма натянутые, а мое присутствие еще больше осложняет их. Меня удивляет, что они до сих пор живут вместе, хотя каждый день едят поедом друг друга, как сегодня.
— Некоторым супругам нравится постоянно пикироваться, — заметила Бренна. — Я понимаю, что это не одно и то же, но в нашей деревне есть фермер с женой, весьма любящая пара, но при этом они рассказывают друг о друге всякие гадости. Например, миссис Кадди жалуется, что ее муж никогда не моется, а он утверждает, будто она холодна как лед и ее стряпней можно отравиться. А что он болтает, когда напьется! Однако, не дай Бог, если кто-то скажет что-нибудь плохое о ком-нибудь из них.
Раф продолжал ходить взад и вперед, и Бренна заговорила быстрее:
— Мистер Кадди однажды признался моему отцу, что это придает его жизни особую пикантность…
— Возможно, возможно, — пробормотал Раф. — Иногда мне кажется, что здесь происходит то же самое. Но дело в том, что… — Он наклонился над гробницей Гриффина и серьезно посмотрел на Бренну своими голубыми глазами. — Моя мать — любительница пофлиртовать, — сказал он. — Этим она отличалась еще в ранней молодости и пыталась обольстить каждого, в том числе и моего отца. Они дальние родственники, и родители понуждали их вступить в брак, хотя им не слишком хотелось этого. Встретившись вновь уже взрослыми, они безумно полюбили друг друга и вскоре поженились. Тем не менее с самого начала у них начались стычки. Так все говорят, и даже Грант помнит это. Я еще не родился, когда однажды после ужасной ссоры отец собрал вещи и уехал в Лондон, а мать осталась здесь, замышляя месть, как и пообещала ему. — Раф выпрямился и зашагал из угла в угол, опустив голову. — Западнее Эрроу-Корта жил их сосед, молодой человек без царя в голове, ловелас и повеса. Он покорил немало женских сердец в Лондоне среди танцовщиц и развращенных служанок, а также наставил рога многим мужьям, Он соблазнял женщин и увлекался азартными играми, транжиря деньги семьи. В конце концов разгневанный отец отозвал его домой. Но и здесь он продолжал заниматься тем же.
Бренна никогда не слышала, чтобы Раф говорил так много и с такой грустью в голосе.
— Моя мать была красива и легкомысленна, а сосед ~ напорист и дерзок. Разумеется, они познакомились. Как складывались их отношения потом — неизвестно. Однако мой отец узнал об их дружбе. — Раф печально улыбнулся. — Она сама написала ему об этом. Он немедленно вернулся домой, чтобы расправиться с врагом, как это сделал бы Гриффин в свое время. Правда, ничья голова не скатилась с плеч, но отец добился того, что его соперник покинул эти края. Молодой человек уехал на континент, где вскоре погиб от руки другого ревнивого мужа. Кажется, это произошло в Кале. Во всяком случае, ему не удалось разгуляться во Франции. Но он вполне преуспел здесь.
— Да, но… — начала Бренна, размышляя, как утешить мужа.
Раф прервал ее.
— Этот молодой человек был рыжим, Брен. Огненно-рыжий — так называли его. Вспыльчивый, страстный и рыжий, как я, — не похожий ни на отца, ни на мать, ни на брата. Такими рыжими не были и два младенца, рожденные Сильвией от отца и умершие в раннем детстве, до того как я появился на свет. После меня мать уже не могла рожать. — Раф покачал головой. — Она всегда была ужасной лгуньей, поэтому хоть и заявляла, что невиновна, но никого не смогла убедить. Изменяла ли она моему отцу? Были ли это только поцелуи или нечто большее? Этого никто не знает. Известно только, что я появился на свет после размолвки родителей. — Он засмеялся. — И таких рыжих теперь — половина деревни, как ты заметила. — Раф посмотрел на нее. — Мне доподлинно не известно, что я незаконнорожденный. Иначе я никогда не женился бы ни на тебе, ни на другой женщине. Однако это, вероятно, навсегда останется тайной. Ты сердишься, что я не сказал тебе об этом раньше?
— Меня огорчает, что ты думаешь, будто это имеет значение!
Он нахмурился.
— Конечно, имеет. Цвет волос окрасил всю мою жизнь — и это не просто каламбур. — Раф криво усмехнулся. — Как только я родился и все увидели мою голову, то сначала решили, что это отсвет от пламени камина. Родители возлагали надежды на то, что младенческие волосы со временем изменят цвет и станут такими же, как у брата. Потом стало понятно, что этого не произойдет, и моя судьба была предопределена. Я уже говорил тебе, что всегда был здесь нежеланным гостем. Мои друзья видели это, и я тоже понимал. Поэтому не мог дождаться, когда уеду отсюда. Я не любил школу, но там было лучше, чем здесь. Так же как и в армии. В любом месте, где бы я ни находился, было лучше, чем дома. Поэтому не говори, что это не имеет значения.
