Барт взял у нее из рук трубку и положил на ближайший стул.
– О, Миган, – пробормотал он, обнимая ее. – Мне не хочется ранить тебя, но я не могу сидеть и смотреть, как ты отказываешься от будущего из-за прошлого, которое нельзя изменить.
– Какое это имеет отношение к моему прошлому? – всхлипывая спросила она.
– Ну, не имеет, так не имеет. – Он прижал ее к себе и стал гладить по спине, ласково целуя в макушку.
– Я не могу перемениться, Барт. А если бы и хотела, это было бы несчастьем для всех. Я не могу пожелать такое будущему ребенку.
– А как со мной, Миган? Меня ты тоже выбросишь из своей жизни, как только все кончится?
– Не смеши людей.
– Я тут ничего смешного не вижу. Ты боишься серьезных отношений, и я не могу себе представить, как ты можешь найти мне место в своей жизни, какое будущее ты видишь для себя.
Будущее? Сейчас ей не до того. Сначала надо родить ребенка.
– Ради Бога, Барт, мне сейчас не до этого. О каких серьезных отношениях можно сейчас говорить! Дай мне разобраться с одним.
– А я на меньшее не согласен. – Он отстранился от нее. – Я останусь здесь, пока ты не родишь, Миган, если, конечно, ты не предпочитаешь, чтобы я уехал раньше. Я не большой поклонник мимолетной связи.
– Но я хочу, чтобы ты был со мной.
– На данный момент. – Он отвел упавшую ей на лоб прядь волос и заложил ее за ухо. – По крайней мере, не забудь вовремя поехать в роддом. Я не акушерка.
– Не сомневаюсь, что у тебя бы все получилось, Барт Кромвель или как бишь тебя. Не сомневаюсь, что ты можешь все, что захочешь.
– Нет. Ошибаешься. Я не могу наладить жизнь с женщиной, которая боится любви. – Он повернулся и вышел, и стены словно замкнулись за его спиной. Миган вдруг поняла, что единственное, что ей сейчас хочется, это обнять его, прижаться к нему и сказать, что она любит его.
Но она молча смотрела, как он удаляется.
20 декабря
Домой они вернулись от врача без приключений. Но день, который надо было бы отпраздновать, превратился в молчанку, чего не бывало с того самого дня, когда Барт перебрался в «Пеликаний насест».
С ребенком все обстояло прекрасно; до родов оставалась неделя. Миган так еще и не позвонила в агентство по устройству брошенных детей в приемные семьи, но решила наконец взять себя в руки и доделать дело, как только они вернутся домой. Кровь из носу, а это сделать необходимо.
Барт все утро провел у телефона, обзванивая все ломбарды в округе. Он отловил браслет и серебряный кофейный сервиз в закладной лавке в Фолей в Алабаме. Он тут же поехал туда, показал фотографию Лероя Шелби, и клерк узнал в нем человека, сдававшего вещи.
После недель неопределенности и опасности вдруг все стало на свои места. В душе Миган росло горькое чувство утраты. Она отдаст ребенка, а потом потеряет и Барта. Это были знакомые чувства, они сопровождали ее всю жизнь, каждый раз, когда они с матерью паковали вещи в потертые чемоданы и переезжали в новый город.
Только на этот раз все было гораздо болезненнее, словно где-то в недрах ее души тлел неугасимый огонь, который пожирал ее. Даже мысли о работе не приносили облегчения. Она повернулась к Барту и посмотрела на его четкий профиль, который всегда вселял в нее спокойствие.
– Насколько я понимаю, операция ФБР закрывается.
– Как только я напишу отчет.
– И Барт Кромвель навсегда растворится в досье?
– Боюсь, что так. Ты упустила шанс приобрести машину по дешевке.
– Мне все равно не хотелось катить в Нашвилл. Расскажи о себе настоящем. Это такой же славный человек, как тот, с кем я здесь жила?
– В зависимости от того, что ты понимаешь под словом «славный». Меня зовут Дирк Кейсон. Я из семьи фермера из Айовы, старший из шестерых детей, деревенщина, кукурузный початок чищу быстрее, чем ты успеешь сказать «мама».
Он улыбнулся и натянул на лоб козырек своей бейсбольной шапочки.
– Я бы хотела все узнать о тебе и твоей семье.
– Правда? Этого в двух словах не расскажешь.
– Само собой. Начни с братьев и сестер. Я понятия не имею, как это расти с кучей братьев и сестер.
– Не думай, что мы только играли да веселились, но и это было. Да и сейчас бывает. Бак у нас младший. Он еще в колледже, но хочет пойти в ФБР. Следующая Сара. Она удачно вышла замуж, у нее трое детей. Все девочки. Дальше Мария, это та, кому я построил кукольный домик. Она учится в колледже на медицинскую сестру. И, наконец, близнецы Джуд и Джейкоб, они на два года младше меня.
Миган откинулась на спинку переднего сиденья и слушала его рассказы о детских шалостях, о семейных праздниках, о племянниках и племянницах, о поездках на рыбалку. Все было для нее невероятно, словно из научно-фантастического романа. Это был чуждый и непонятный ей мир, в котором она не представляла себя.
Когда они вернулись в «Пеликаний насест», их поджидала Сандра Верней. Ее машина стояла позади дома, а сама она сидела покачиваясь в качалке на переднем балконе. Она помахала им рукой.
– Интересно, что ей нужно? – проговорил Барт. – Должно быть, что-то важное.
– Она с доброй вестью, – бросила Миган. – Худшее уже позади.
Войдя в дом, Миган увидела мигающую зеленую лампочку на автоответчике.
– Здесь сообщение, – сказала она, глядя на телефон. – Надо послушать. Может, что-то серьезное?
– Наверное, Фенелда, – предположила Сандра, входя вслед за ней. – У нее тяжелые времена. Она винит себя за Лероя. На самом деле я не видела женщины, которая столько сил положила, чтобы спасти сына. Но из этой трясины, увы, мало кому удается выбраться.
– Все равно, сын есть сын. Кому легко терять своих детей.
Миган нажала на кнопку автоответчика и подождала, когда не прозвучит сообщение. Звонил Джон.
– Мне снова позвонил этот старый джентльмен. На сей раз я спросил его имя и телефон. Это Карлайл Селлерс, он в больнице в Бирмингеме здесь, в Алабаме. Он сказал, что ему очень нужно поговорить с тобой.
Миган записала телефон. Дослушав до конца сообщение Джона, она смущенно заметила Барту:
– Представления не имею, что это за человек названивает в мой офис, но он не мой дедушка.
Сандра кашлянула.
– Карлайл Селлерс, отец Лейна Селлерса, дедушка Джеки.
– Быть того не может, – горячо возразила Миган. – Ее дедушка умер через несколько месяцев после смерти ее отца. Я помню, как Джеки переживала. Она потеряла сразу двух близких людей. Она тогда училась за границей, чтобы как-то сменить обстановку после смерти отца, и потому даже на похороны не смогла приехать.
Сандра подошла к елке и машинально поправила шарик на ветке.
