Глава 5
РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ
Свернув в узкий переулок, скорее, просто щель между двумя старыми бетонными домами, Маркус оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Впрочем, он отдавал себе отчет в том, что не смог бы теперь заметить ничего из того, что могло быть по-настоящему значимым. Не тот возраст, да и техника ушла. Нельзя ожидать от девяностосемилетнего старца, что он сможет сыграть на равных с настоящими – в силе – профессионалами. Оставалось надеяться, что Арик все понял правильно, и кто-нибудь молодой и ловкий приглядывает теперь за спиной старика.
«Дожили», – подумал он не без сарказма, но делать было нечего.
Маркус прошел сквозь пахнущую пылью и старым цементом душную тень, сгустившуюся между стенами домов, и снова вышел на солнце, но уже на улице Неверов. Очень удачно вышел, прямо в том месте, где на противоположной стороне над входом в стоматологическую клинику доктора Бойма красовалась вывеска с крупно выведенным на ней черными буквами адресом: «Клава Неверов, 15».
«Ну, здравствуй, Клавочка», – подумал он, щурясь на вывеску.
«Здоровались, – отрезала Клава. – Ты зачем пришел?»
«Извиниться», – почти искренне ответил Маркус.
«Ой ли?!» – Она ему, конечно, не поверила и была права. Вернее, знала, не могла не знать, зачем он на самом деле сюда приплелся.
«Мне Миша нужен, – объяснил он ей. – Позарез. И не только мне».
«Миша уже взрослый мальчик, – усмехнулась Клава. – Пусть сам решает».
«Клава, – позвал откуда-то из-за спины Зильбер. – Клава! Маркус же не для себя старается!»
«Только давай без агитации! – отрезала Клава, обращаясь к Мужу прямо через голову старика. – Миша свое родине три раза уже отдал! А Маркус собирается впутать его в политику».
«В политику», – согласился Маркус.
– Для дела, – сказал он вслух. – И ты права, Клава, я не брезгливый. Все что эффективно, то и правильно.
Услышав свой собственный голос, он быстро оглянулся по сторонам, но бог миловал, никто его не услышал. Улица была пуста.
«Совсем крыша поехала», – печально констатировал он и поплелся (ноги уже налились тяжестью и бодро ступать не желали) в сторону букинистического магазина, который все в городе, кто знал, разумеется, называли просто «Книжная лавка на Неверов».
Магазин был совсем рядом, что называется, рукой подать, всего в семи номерах вверх по улице, но тащился он до дверей минут десять, не меньше. Во всяком случае, так ему показалось. Ноги едва двигались, ватные, слабые, и в груди завелось какое-то нехорошее томление, намекавшее на то, что старое его сердце работает на пределе. Преодолевая слабость и одышку, он все-таки добрался до лавки, впихнул свое грузное тело внутрь и встал, привалившись спиной к ближайшему книжному шкафу, жадно и беспомощно хватая ртом холодный кондиционированный воздух.
«Не успею», – мелькнула в голове слабая мысль, но к нему уже спешил хозяин лавки Месроп Кеворкян со стаканом воды и выражением тревоги и сочувствия на узком темном лице.
– Ай-яй-яй! – сказал Месроп, подбегая к старику. – Ну что же вы делаете-то, профессор! Это же неразумно, честное слово! В такую жару, пешком…
Маркус клацнул зубами о край стакана, рассердился на себя за слабость и чуть не заплакал от ощущения бессилия и безнадежности. Но тут прибежал еще кто-то, под него всунули стул, и он тяжело осел на сиденье.
«Плохо дело». Он все-таки сделал несколько глотков, заставил себя собраться и смог, наконец, просунуть руку в брючный карман и достать оттуда ампулу кардиовита.
– Сломай… – На большее у него не хватили сил, но Месроп его понял и, выхватив из пальцев крошечную ампулу, быстро обломил ее носик.
– Прямо в стакан? – спросил Месроп.
– Да!
Только выпив воду с лекарством и почувствовав во рту полынную горечь, Маркус позволил себе расслабиться, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Время тянулось медленно, в ушах стоял гул, мешавший слышать, что происходит в торговом зале, но все-таки потихоньку-полегоньку тяжесть в груди начала рассасываться, а сознание проясняться. Прошло еще сколько-то минут, и Маркус почувствовал себя гораздо лучше. Сносно себя почувствовал. Во всяком случае, дышать стало легче, шум в ушах стал тише, и он смог снова открыть глаза. Естественно, первое, что он увидел, было встревоженное лицо букиниста. Месроп все еще стоял прямо над ним, держа в руке пустой стакан.
– Может, врача вызвать? – спросил он, увидев, что Маркус открыл глаза. – Или амбуланс?[58]
– Не надо, – тихим голосом ответил Маркус. Громко он сейчас говорить не мог. – Не надо, – сказал он и вдруг понял, что так даже лучше. Естественно вышло, а значит, Бог есть, и он с нами! – Дай-ка мне телефон, – сказал он Месропу, который все еще не был уверен, что не надо вызывать амбуланс. – Я доктору позвоню.
– Вот это правильно! – просиял Месроп и достал из кармана сотовый телефон.
Маркус осторожно взял трубку, стараясь, чтобы не дрожала рука, и, чуть прищурившись, чтобы лучше видеть цифры, набрал номер профессора Вайса. К счастью, Вайс ответил почти сразу – «Провидение шалит или и в самом деле ангел-хранитель решил вмешаться?» – после пятого гудка.
– Профессор Вайс слушает. – Он всегда так отвечал, маленький заносчивый мамзер[59]Пауль Вайс, но, бог видит, он имел на это полное право.
– Здравствуйте, коллега, – сказал Маркус.
– Э… Кто это? – спросил Вайс, который, по-видимому, не узнал, не смог узнать осипший после приступа свистящий голос Маркуса.
– Это доктор Холмянский вас беспокоит, профессор.
– Маркус! – встрепенулся где-то там Вайс. – Вы?
– Я, Полли, – тяжело ответил Маркус. – Я.
– Что случилось? Где вы? – Вайс соображал быстро. За это его ценили вдвойне. Во всех смыслах, в прямом и переносном.
– Пока в Тель-Авиве, – сказал Маркус, борясь с одышкой. – Но, видимо, ненадолго. Приготовь там для меня коечку, пожалуйста. Скоро приеду.
– Нет, это я сейчас приеду, – безапелляционно заявил Вайс. – А вы сидите, где сидите, и никуда не двигайтесь. Где вы находитесь, Маркус?
– Не надо приезжать, – возразил Маркус. – Я еще не умер. Возьму такси…
– Никаких такси! – твердо сказал Вайс. – Я пришлю амбуланс. Адрес?!
– Неверов, двадцать девять, – обреченно ответил Маркус.
– Это книжная лавка, я правильно понимаю? – уточнил Вайс, хорошо знавший цену подробностям.
– Правильно, – подтвердил старик.
