– Исполком считает, далее, что война может коренным образом изменить судьбу еврейского народа.
– Полина, ты что, это все наизусть выучила? – с интересом спросил Маркус.
– Нет, но… – Она смутилась.
– Ладно. Проехали. Вещай дальше.
– Мы эвакуируем наших людей из САСШ. Американцы договорились с русскими.
Вот это было уже что-то новое, что-то, чего он еще не знал.
– Это надежно?
– Надежней некуда. Из аппарата Госдепа. Неопубликованные параграфы с двенадцатого по восемнадцатый. Секретный протокол к Торговому договору. Мы уже с месяц как начали перебазироваться в Аргентину и Канаду.
– Будет плохо, – сказал Маркус. Ему сейчас было не до шуток, потому что он-то как раз знал, насколько будет плохо.
«Дунайский союз тоже прилип к России, – подумал он с тоской. – А Гетман и не отлипал никогда, так что… будет весело».
Он снова оказался прав, вот только что ему было с этой правды?
– Отец поставил в известность о намерениях американцев Турцию.
– Так. – Маркус начал понимать, что произошло потом. – Изагет-паша обратился к ишуву?[57]
– И к нам, в Исполком. Он прямо предложил возродить проект Фламмера. Мы помогаем Турции Турки предоставляют нам в Палестине максимальную автономию… и независимость после победы.
– Зусмана назначили министром.
– Не только. Еще два министерских поста, и в армии тоже. Они приглашают вернуться всех, кто ушел. С повышением вернуться. В Палестине нам предоставлена полная свобода действий, включая собственную полицию.
– ОК! – сказал Маркус. – Это я уже понял. Ну и при чем тут мы?
– Война, – коротко объяснила Полина.
Что тут скажешь? Емкое слово. Все объясняет, все может объяснить.
– И парламентские методы уже не так эффективны, – сказал он вслух, как бы рассуждая сам с собой.
– В общем, да, – грустно улыбнулась она. – И у вас самая большая боевая организация в Европе.
Ну, тут и к гадалке не ходи. Действительно, самая большая и, вероятно, самая серьезная.
– Так нас приглашают на танец? – прямо спросил Маркус.
– Да, – кивнула Полина. – Можно сказать и так. Отец сказал: место в Исполкоме и представительство во всех организациях.
– А как же старички-либералы? – Это было лишним, конечно, но не сказать этого он просто не мог. После стольких лет вражды, открытой неприязни, откровенной травли, когда их как только ни называли: и фашистами, и нацистами, и террористами…
– Война. – Полина снова улыбнулась, на этот раз с выражением понимания и одобрения. У нее была совершенно обворожительная улыбка, даже с разбитыми губами. – Соглашайтесь, Макс! Сейчас все должны быть вместе.
– Забавно… Твой отец верит обещаниям турок?
– Они дали гарантии. Не знаю что, но папа сказал: самые серьезные гарантии. И потом, они же дают нам такую свободу действий в Палестине, что потом будет очень сложно забрать назад.
– Ну да… Да. Им нужна военная промышленность ишува и кадры, – согласился он. – Может быть…
– Есть и проблемы, – сказала она.
– Вот как? А я думал, вы уже решили все проблемы.
– Не иронизируй, – попросила Полина. – Не надо. Пожалуйста! Проблемы серьезные. В АНТАНТЕ нет единства…
– Это не проблема, – отмахнулся Маркус. – Не было, так будет.
– Когда будет, Маркус? Когда это животное Наполеон растоптал демократию во Франции? Когда итальянцы и турки вот-вот вцепятся друг в друга?
– Страшноватая картина, Полина. Ты прости, я тебя пока Полиной буду звать. Ладно? Очень пессимистичная картина. Просто плакать хочется. И с этим Зиг хочет получить организацию? На жалость нажимает? Типа – «это есть наш последний и решительный бой»? Типа – «восстаньте, пока ночь Средневековья не опустилась над Европой и нас не загнали обратно в гетто? Восстаньте, чтобы нам было кого оплакать в далекой Аргентине»? – Злость, привычная злость на этих прекраснодушных людей поднималась в душе Маркуса, но в то же время… в то же время Зиг протягивал руку. Это давало им настоящий шанс, упустить который было бы преступлением. В сущности, послав сюда Полину, Зиг сам того не подозревая, завершил мозаику, которую начал складывать еще Вайнберг. Теперь все возможно!
Маркус внимательно посмотрел в глаза Полины. В них был вопрос и была любовь…
– Это все? – спросил он мягко.
– Все. Ну есть еще всякое… шифры, контакт в Европе, но это главное.
– С шифром успеется. – Маркус закурил очередную сигарету. – Еще поговорим. Время есть. Ты поедешь завтра ночью, моим маршрутом…
– Я тебя не оставлю.
– Оставишь. – Маркус прекратил начавшийся было спор. – Я тебя очень люблю. Молчи! – Он поднял руку, останавливая ее. – Но сейчас нам нельзя быть вместе. Сама же сказала – война. Так вот, ты поедешь по нашему маршруту. Куда, кстати? В Аргентину или?..
– Или, – обреченно выдохнула Полина. В глазах ее стояли слезы.
– Разумное решение. В Канаде опасней, но ближе к Европе… Да, так вот, мои люди доставят тебя до места. Недели через две будешь у папы Зига. Ему передашь следующее. Первое: если начал вести себя как мужчина, то и продолжай. Сантименты на войне вещь вредная. Если сотрудничаем, то играем по законам войны. Запомнила? Не стесняйся. Скажи, что я настоял на дословной передаче, потому что для меня это важно.
Полина молча кивнула.
– Хорошо, едем дальше. Наполеон – не животное, а наш друг. Кроме того, если кто-то и способен сейчас возродить АНТАНТУ, то это он. Пусть старики помолятся за его успех. Третье: в Италии скоро будет другое государство и другая власть. Это строго секретно. Только твоему отцу и больше никому. Это ясно?
Полина снова кивнула.
– Хорошо. Почему это важно? Потому что новое правительство найдет общий язык и с Францией и с Турцией. Сможет найти.
Полина вскинула голову и смотрела на него с таким восторгом, что даже слезы в ее глазах высохли.
– И еще. Дуче сможет понять наши проблемы, если мы продемонстрируем разумный подход к его проблемам. Понимаешь?
– Да. Но как?
– Пока секрет. Все это передашь отцу. Скажи, у невесты приданое больше, чем можно было ожидать. Мы готовы сотрудничать, но только на условиях равенства и свободы действий. Наши условия: семь мест в Исполкоме, два – в рабочей комиссии, военная организация переходит к нам, и еще нам нужны связи в Турции. Это все. Запомнила?
– Да. – Она встала и шагнула к нему. А он к ней. Она прижалась к нему, и мир перестал существовать для них, двух людей, встретившихся весной 1949-го. Накануне бури.
