Нехотя всунув руки в чёрную слизь, Субботин тут же выдернул их обратно. Не было никакого желания творить подвиги и, обжигая кожу, таскать каштаны из огня, вернее, вещи из слизи. Он повис на канате и, заложив руки за голову, словно нежась на диване, расслабленно парил на привязи, наслаждался невесомостью. Сергей всё ещё был под впечатлением досадного проигрыша. Обидно, когда тебя, такого умного, такого осторожного и рассудительного, кидают, как последнего болвана. А ещё обидней, что ты предчувствовал, что всё так и будет, но, как настырный баран, упорно долбил ворота лбом в страну дураков. Своего он добился — ворота раскрылись.
Нависающий над головой причал медленно темнел.
«Что-то задерживает Бача с подъёмом! — подумал Сергей. — Или это мелкая месть?» Открыто наказать побаивается, а вот заставить понервничать, глядя из-под воды на наступающую темень — это легко.
Субботин выпустил тучу пузырей, напоминая державшим канат, что пора бы и честь знать, да вытягивать их наверх. Сдвинув груз на живот, он уже приготовился всплывать, как вдруг его за ногу дёрнул кубинец. Эмиль извивался на верёвке загарпуненным кашалотом, размахивая ногами и не замечая, что они по щиколотки окунулись в слизь. Его торжествующее лицо исказила гримаса боли — это он хлебнул на радостях воды. Содрогаясь и окутавшись воздушными пузырями, кубинец протягивал Субботину руку. На ладони он держал вещь. Небольшой овал, похожий на крупное перепелиное яйцо — такое же зализанное и гладкое, покрытое тонкими линиями тёмных разводов и пятен. Сергей поднял вверх большой палец и хотел взять вещь себе, опасаясь, что трясущийся Эмиль может её выронить, но верёвка на спине натянулась и его потащили вверх. Эмиль задержался всего секунд на десять. Не успел Субботин вылезть на причал, как тот взлетел над водой и, откашливаясь, жадно ловил воздух.
Сергей не знал — радоваться или огорчаться? То, что кубинец нашел вещь, казалось настоящим чудом. Но пошло всё не по намеченному Субботиным плану. Вещь нужно было обвязать вытащенным из каната Гаспара шнурком, чтобы повесить на торчавший в бревне нож. Но Сергей, не рассчитывая на такую скорую удачу, не успел приготовиться и спрятать шнурок в кармане. Да и как обвязать гладкое и скользкое яйцо?
Тревожил Субботина ещё один момент — как дальше поступит Эмиль? Вещь ему попалась мелкая. Такую легко спрятать в кармане. Но если план Сергея рухнул, то кубинец вправе поступить, так как посчитает нужным. Струсив, он может просто отдать вещь Баче, и обвинить его будет не в чем. Но начинать придётся всё сначала. А когда ещё так повезет — одному чёрту ведомо.
Субботин сбросил груз и, оставляя на палубе мокрые следы, пошел, не глядя на Бачу, к галере. Мексиканец провёл его недобрым взглядом, затем выкрикнул:
— Стой! Ты забыл доложить о проделанной работе!
После подъёма каждый грузовик должен был говорить Баче что-то вроде обязательной присказки: я ничего не нашел, господин, но в следующий раз мне обязательно повезёт.
Если же грузовик всплывал с вещью, то здесь и без доклада всё было понятно по его сияющей физиономии.
— А что докладывать? — небрежно бросил через плечо Субботин. — Если там пусто, как у меня с утра в желудке.
Он понимал, что такой ответ мексиканца разозлит. Но делал это умышленно, вызывая огонь на себя, в надежде, что Эмиль, не привлекая внимания, скроется в толпе грузовиков.
— Я приказал тебе — стоять!
Бача бросился наперерез Сергею и грубо схватил за плечо.
— Расставь руки и ноги в стороны!
Обыскивал мексиканец грузовиков редко. Слишком суровым было наказание за воровство, чтобы идти на подобный риск. Но то ли Сергей переиграл, то ли у Бачи был нюх на вещи, но неожиданно он решил проверить его карманы.
— Ну… — Субботин нагло посмотрел Баче в глаза, сложив руки на груди и расставив широко ноги. — Можешь пощупать у меня в штанах. Я подскажу тебе свои эрогенные зоны.
Он был уверен, что побагровевший мексиканец сейчас его ударит. Наглость выглядела невероятной, да ещё у всех на виду. Но Сергею на это было наплевать. Через плечо Бачи он следил за Эмилем, моля его об одном, чтобы побыстрей сообразил и исчез с глаз долой.
Однако освободившийся от груза кубинец, увидев обыск, стоял будто истукан и не двигался с места. Его смуглое лицо перекосилось от страха, трясущиеся губы выдавали приближающуюся панику. Затем руки сами полезли в карман, и Эмиль заторможено, будто в замедленном кино, достал вещь и сунул себе в рот. Такой корявый манёвр не мог остаться незамеченным.
— Эй! — выкрикнул Гаспар, и уже занесший кулак мексиканец обернулся на его крик. — У него во рту!
Эмиль побледнел и, дёргая кадыком, попытался вещь проглотить. Ему это удалось — и подскочивший Бача, всунув кубинцу пальцы в рот, обнаружил там лишь розовый язык.
— Да я же тебя выпотрошу, как мешок с дерьмом!
Мексиканец долго тряс его, будто куклу, сцепив пальцы на шее. Затем удар предназначавшийся Субботину достался Эмилю. Рухнув на палубу, кубинец тут же вскочил и бросился в воду. Плавал он хорошо, и пока опешивший мексиканец соображал, что делать дальше, Эмиль был уже в полусотне метров от острова.
— Никому не расходиться! — приказал Бача и бросился на второй ярус докладывать хозяину.
Известие о побеге грузовика с вещью выглядело из ряда вон выходящим, и через минуту причал Гаспара заполнился сторожами во главе с Людвигом. Дон Рауль прибежал лишь на мгновение позже и, увидев удаляющуюся голову кубинца, нервно взглянул на Бачу:
— Почему ты не организовал погоню? Почему до сих пор не спустили галеру? Почему, дьявол тебя побери, ты бежишь за мной, вместо того чтобы догонять его?!
— Господин! — вяло оправдывался мексиканец. — С мгновения на мгновение наступит мрак. В темноте мы его не найдём. Он плывёт на косу, оставшуюся от острова рыбаков. Больше деваться ему некуда. А с рассвета я снаряжу погоню, мы его поймаем и доставим к вам. Вещь он потерять не может — он её проглотил. Нужно всего лишь дождаться рассвета.
Немного успокоившись, дон Рауль обхватил рукой подбородок и задумчиво произнёс:
— Ты не подумал о том, что ночью с косы его может стащить Критура, и тогда пропала моя вещь. Тебе, Бача, не хватает мозгов! Ему там негде укрыться. Это всего лишь узкая, выступающая над водой полоска песка. А вероятность того, что медуза его заметит, велика. Что скажешь? Говори, Бача, или я прикажу тебе самому плыть за ним вслед.
— Хозяин! — мексиканец обрадовался внезапно пришедшей в голову мысли. — Медуза нападёт, если он будет живой! Но дохлых она не трогает. Если его достать пулемётом, то ваша вещь сохранится, как в сейфе Калифорнийского банка.
— Верно. На мёртвых она не нападает. — Дон Рауль довольно кивнул и щёлкнул пальцами Людвигу: — Неси!
Эмиль уже доплыл до отмели, когда Людвиг принёс пулемёт. Ухмыляясь и бравируя перебрасываемым с плеча на плечо сорокакилограммовым «Браунингом», главный сторож сбежал с трапа. Не опуская тяжёлый пулемёт на палубу, застыл в ожидании несущего станок и ленту сторожа. Заученным движением установил «Браунинг» на трёхлапый станок и заправил ленту в затворную раму. Лёг, широко расставив ноги. Сдув с прицельной планки капли масла, Людвиг прищурился, определяя расстояние до кубинца.
