Книга Волчий камень - Петр Заспа

Вторые сутки Мексиканский залив был тихим и гладким, похожим на деревенский пруд. Ровная, как стол, зеленая поверхность моря, неподвижный воздух, классический полный штиль. Солнце еще только начинало подниматься над горизонтом, но уже ощутимо припекало, заставляя вахту на ходовом мостике раздеваться до шорт и маек со свастикой на груди. Казалось, мир и время остановились. Инородным телом в этом мировом спокойствии тянула длинный, зеленый след немецкая подводная лодка U-166. Черная тропическая ночь рассеивалась, наступало утро 30 июля 1942 года. Где-то за тысячи миль отсюда грохотала война, тонули корабли, горели города, воздух был пропитан витающим страхом. Где-то, но не здесь. Америка только по газетным статьям знала, что такое светомаскировка, прибрежные города светились всеми цветами радуги, корабли в ночном море можно было принять за новогоднюю елку. Ничто не мешало U-166 совершенно спокойно плыть при прямой видимости берега, точно определяя местоположение по сверкающим ориентирам. Экипаж был потрясен такой демонстрацией мира. Вахта на мостике водила окулярами биноклей не столько по горизонту в поисках целей, сколько по зеленой воде в поисках акульих плавников. Подстрелить акулу хотелось каждому из четырех вахтенных. Выданный для этой цели капитаном автомат стоял в углу на палубе мостика. Пополнить оскудевший за полтора месяца плавания рацион команды казалось не менее важным, чем увидеть вражеский корабль на горизонте.

Старший на вахте второй помощник Герберт Вагнер наслаждался свежестью утра, подставив лицо лучам восходящего солнца. Вахта подходила к концу, спускаться в тесную утробу лодки с ее жарой и сыростью не хотелось. Прошелестев, через рубку перелетела летучая рыба. Тихо перешептывались двое вахтенных матросов. Герберт с трудом вспомнил их имена, они были из нового пополнения. Обычно он не обращал внимания на матросский треп, как правило касающийся французских девушек или борделей, но этот разговор заинтересовал своей необычностью.

— Клаус, как ты думаешь, у подводников есть своя Валгалла? — вытерев о майку вспотевшие от бинокля руки, спросил Пауль напарника.

— Что? — Клаус задумался, вопрос друга застал его врасплох. — А что такое Валгалла?

— Ну, это у скандинавов, такое царство воинов. Они там гуляют, дерутся, убивают друг друга, чтобы восстать из мертвых и снова драться. Главный у них господин по имени Один.

— Пауль, я не хотел бы, чтобы меня топили каждый день. — Клаус продолжал думать о своем, почесывая биноклем нос.

Лейтенант Вагнер представил это царство подводников — да, удовольствие сомнительное.

Наморщив лоб, Клаус наконец озвучил свои мысли:

— Пауль, а если я первый увижу корабль, или подстрелю дельфина или акулу, меня командир наградит? Хотя бы стаканчиком чего-нибудь покрепче? Поверишь, мне выпивка уже снится.

Навалившись на друга, Клаус старался говорить ему в ухо. Пауль опасливо повертел головой. Увидев, что к ним прислушивается лейтенант, толкнул напарника локтем в бок, и они замолчали.

«Странно, — подумал Герберт, — как с такой тягой к алкоголю он прошел жестокий отбор в Кригсмарине».

Лязгнул металл, и послышались шаги: кто-то поднимался на мостик по трапу. В люке показалась голова — волосы зачесаны назад, и пробор по последней моде немецкой молодежи. Командир, капитан-лейтенант Гюнтер Кюхельман, не отличался особым рвением в насаждении чинопочитания на лодке, и когда лейтенант Вагнер хотел подать команду «Командир на мостике!», остановил его, махнув рукой.

— Ну, что у нас, Герберт? — спросил он, оглядевшись и вдохнув полной грудью свежий воздух.

— Чисто. Никогда бы не подумал, что Мексиканский залив такой пустынный.

С Гербертом они были друзья, их жены были подругами. Все отпуска проводили вместе. У Герберта в Ростоке катались на маленькой парусной яхте, затем ехали к Гюнтеру в Кельн, бродили по музеям.

Они расположились на ограждении, свесив ноги.

— Для нас пришла радиограмма.

— Да? Очень интересно. И что нам прислал папа Карл?

— Через три дня встреча со снабженцем в квадрате ED-36.

— Ну наконец-то! — Герберт расплылся в улыбке. — Может, почту захватят.

— Снабженец будет замаскирован под торгового нейтрала, и ждать всего сутки. Так что пора здесь заканчивать.

— Гюнтер, давно пора. За две недели ни одной цели.

Встреча в море с кораблем снабжения — событие для подводников не менее важное, чем торпедированная цель или прогулка по парижским борделям. Во-первых, это почта. Новости из дома или от друга с какого-нибудь из фронтов тут же становились известны всем. А еще, так как средний возраст экипажа был всего девятнадцать лет, — возможность похвастаться письмом от новой французской подружки. Счастливчик делался героем дня.

И во-вторых, за такой продолжительный поход, а сто шестьдесят шестая находилась в море уже сорок четвертые сутки, тропическая жара и невыносимая сырость сделали свое дело. Натуральные продукты давно исчезли из рациона. Консервы и лимоны со стойким вкусом плесени уже порядком всем надоели. Проблема продовольствия превратилась в головную боль для Кюхельмана. По самым оптимистичным расчетам кока, продуктов осталось на семь-восемь дней, не больше. И теперь долгожданный транспорт снабжения мог решить все эти проблемы.

Гюнтер уже жалел, что с баркаса, который они утопили между Кубой и Флоридой, не взяли лук. Сейчас он был бы очень кстати.

С этим баркасом вообще получилась странная история. Наткнулись на него случайно. Туман рваными хлопьями лежал над водой, видимость местами не превышала сотни метров, и лодка едва не протаранила его. Отчаянно дымившая и тарахтевшая ржавая посудина не обращала на них никакого внимания. Антенн и оружия на ней не было, флаг тоже отсутствовал. И ни души на палубе. Экипаж лодки, высыпав на верхнюю палубу, с любопытством разглядывал судно. Взяв параллельный курс, минут пять шли с ним рядом. Гюнтер взял мегафон и, как смог, на английском прокричал команду: «Остановиться!» Дальше его как громом ударило. На ржавом борту неровными буквами, непонятного цвета краской было выведено название — «Гертруда». Имя его жены. Пока он пытался собрать в кучу разбежавшиеся мысли, на палубе появились люди. Не было сомнений, что еще минуту назад все спали. Рассмотрев лодку и флаг, немного посовещавшись, они дружно подняли вверх руки. Три перепуганных насмерть мексиканца рассказали, что везут двадцать тонн лука во Флориду. Их пересадили на единственную имеющуюся на баркасе спасательную шлюпку, дали наручный компас и бутылку шнапса, чтобы остаток пути не был скучным, и указали, где Флорида. Одного снаряда хватило, чтобы расколоть баркас надвое.

Все как обычно. Но осадок в душе остался. Как любой моряк, а тем более подводник, Кюхельман был суеверным до мозга костей и верил, что судьба его предупредит, даст знак, намекнет. Надо только суметь прочесть этот намек. Кюхельман всегда был уверен, что с ее величеством судьбой они прекрасно понимают друг друга. Но как расценить встречу с именем своей жены и хорошо это или плохо, понять не мог. Интуиция не давала успокоиться, подсказывая, что все не так просто.