Обратный путь выдался долгим. Мне пришлось опустить Жаклин на землю, чтобы перевести дыхание. Теперь она стала жеманничать, чуть ли не кокетничать со мной. Явно уразумела, что имеет надо мной власть.
«Может, дальше ты пойдешь сама, Жаклин?» — спросил я для проверки.
«Ой, что ты, Генри, я так устала». — И она опять воздела ко мне руки.
Ее крохотные ручонки! Они обвились вокруг моей шеи, и я окончательно растаял. Конечно, она вовсе не так уж устала. Просто испытывала на мне свои женские чары, вот и все. Когда мы дошли до дома и я опустил ее на землю, она как ни в чем небывало запрыгала по двору этаким жеребеночком. На задах дома нам попалась на глаза выброшенная игрушка. Эта неожиданная находка вещи, о которой она давно забыла, произвела на Жаклин магическое действие. Старая игрушка куда лучше новых двух. Даже для меня, никогда не игравшего с нею, был в этой игрушке какой-то таинственный шарм. Память о счастливых часах, казалось, была включена в нее. Ободранная, облупившаяся кукла порождала ощущение теплоты и нежности. Теперь Жаклин была совершенно счастлива. Я был забыт. Она обрела старую любовь.
Я любовался ею. Это казалосьтаким бесхитростным и искренним поступком — бросить одно ради другого без обдумывания, без всяких сомнений. Это особый дар, которым дети обладают наравне с самыми мудрыми взрослыми. Дар забвения. Дар полного отречения. Я пошел в свой домик и прилег подремать. Тут-то и подоспел посыльный с денежным переводом для меня.
Пришлось вернуться к жизни, к мировому обезьяннику прав и обязанностей человека. Деньги! Само звучание этого слова меня бесит. В сломанной игрушке из мусорной кучи заключено для меня куда больше ценности и смысла. И тут до меня дошло наконец, что в Альбукерке есть и магазины, и банки, и кинематограф. Город как город. Магия исчезла. Холмы приобрели открыточно-туристский вид. И начался дождь. Здесь в это время никогда не бывает дождей, и вот — на тебе. Полило. В дверном проеме, в котором только что мелькали играющие дети, теперь была видна одна огромная лужа. Явились мысли о санаториях, простуженных легких, маленьких чашках, предусмотрительно поставленных авиакомпанией возле твоего сиденья. Косо натянутая простыня дождя завесила все пространство между коттеджами. Детей не видно, не слышно. Пикник окончился. Не осталось ни радости, ни печали — только ощущение пустоты.
Автомобильная пассакалья
Я бы не прочь теперь заняться маленькой пассакальей о делах автомобильных. С тех самых пор, как я решился на покупку машины, она работает — просто красота. Как кокетливая женщина ведет себя, однако, эта адская штучка.
Начиная с Альбукерке, где я встретился с тем самым автомобильным искусником Хьюгом Даттером, все с ней пошло наперекосяк. Временами я валил всю вину на попутный ветер, пронесший меня через Оклахому и Техасскую Сковородную Ручку[39]. Упоминал ли я случай с пьянчугой, который чуть было не сбросил меня в кювет? Он очень убедительно объяснил мне, что я потерял свой генератор. Конечно, я стеснялся спрашивать у людей, в самом ли деле у моей машины потерян генератор, но всякий раз, когда мне удавалось разговориться с автомехаником, я старался, чтобы разговор крутился вокруг темы генератора. Прежде всего я надеялся, что автомеханик покажет мне ненароком, где прячется эта треклятая деталь, а во-вторых, что он мне скажет, может ли вообще автомобиль обходиться без нее или нет. У меня была смутная мысль, что генератор как-то связан с аккумулятором. Может быть, я заблуждаюсь, но я до сих пор держусь этого заблуждения.
Меня в автомеханиках радует то, что один как бы опровергает другого. Это очень похоже на медицину или на критические статьи в литературе. Как раз тогда, когда вы поверили, что знаете ответ, вы тут же обнаруживаете, что ошибаетесь. Какой-нибудь невзрачный человечек за час на скорую руку починит вашу машинерию и, скромно потупясь, попросит десятицентовик за работу. Правильно ли он все сделал или нет — автомобиль ваш все равно поедет, а вот в роскошном автосервисе: вашу машину загонят в теплый бокс на пару дней, разберут на молекулы и атомы, а потом, вполне вероятно, проедет она несколько миль, встанет, и никакими силами вы ее не сдвинете с места.
Есть одна вещь, которую я должен посоветовать каждому, кто намеревается совершить трансконтинентальное путешествие: позаботьтесь, чтобы у вас были домкрат, разводной ключ и монтировка. Вероятно, вы обнаружите, что ключ никуда не годится, но это не важно; продолжайте возиться с ним, делать вид, что вы заняты починкой, и какая-нибудь сердобольная душа остановится предложить вам свою помощь. Я однажды застрял посреди луизианских болот и только через полчаса, обыскав всю машину, понял, что инструментов у меня нет: были бы, лежали бы себе преспокойно под передним сиденьем. Но если человек пообещает, что он доедет до ближайшего городка и оттуда пришлет кого — нибудь взять вас на буксир, — не верьте. Обращайтесь к следующему, а за ним к следующему, и еще, и еще. Не опускайте рук, иначе вы проторчите на обочине до второго пришествия. И никогда не говорите, что не захватили с собой инструментов, — сразу же подумают, что имеют дело с краденой машиной. Скажите, что потеряли их или же что их у вас украли в Чикаго. Второй совет. Если вы только что плотно приладили передние колеса, не считайте само собой разумеющимся, что колеса пригнаны плотно. Остановитесь на следующей станции и попросите, чтобы проверили их развод и все такое: тогда вы будете уверены, что переднее колесо не укатится от вас во мрак ночи. Но поверьте мне на слово, что никто, даже гениальный механик, не может гарантировать, что ваш автомобиль не развалится через пять минут после проверки. Автомобиль — вещь деликатная, более деликатная, чем швейцарские часы. И куда более зловредная, просто дьявольская, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Если вы совсем слабо разбираетесь в машине, вполне естественно, когда что-то в ней не заладится, обратиться в автосервис. Серьезная ошибка, конечно, но лучше учиться на горьком опыте, а не понаслышке. Откуда вам знать, что человечек, двигающийся как во сне, на самом деле великий маг и волшебник?
Как бы то ни было, вы направляетесь на такую станцию. И прямо тут же, у входа натыкаетесь на человека в халате мясника, с блокнотом в руке и карандашом за I ухом. Держится он профессионально и уверенно, он не I станет уверять вас, что машина ваша выйдет из их рук в наилучшем виде; он лишь упомянет вскользь, что сервис здесь поставлен безупречно, на самом высоком уровне. Так-то вот. Что-то в них есть от хирургов, в этих антрепренерах автоиндустрии. Видите ли, намекают они, вы обратились к нам поздновато, чуть ли не в последний момент; мы не можем творить чудеса, но мы работаем уже несколько десятков лет и имеем самые благоприятные отзывы. И, совсем как с хирургом, вы чувствуете, вверяя машину его безупречным рукам, что он собирается после того, как машину разберут на части и подшипники будут валяться тут и там, разбудить вас среди ночи телефонным звонком, чтобы сказать, что положение оказалось куда серьезнее, чем можно было подумать при первом взгляде. Очень серьезное! И он начнет с никуда не годных легких и закончит удалением аппендикса, желчным пузырем, печенью и яичками. Счет будет неоспоримо точен, а итоговая сумма, мягко говоря, оглушительна. Все будет перечислено, подсчитано, учтено, кроме качества мозгов механика. Инстинктивно вы запрячете в надежное место этот документ, чтобы он был с вами, когда придется обращаться в следующую лечебницу, надо же все-таки показать, что вы знаете все болячки вашего автомобиля вдоль и поперек.
